Никто на меня пристально не смотрел, вообще, словно ничего не случилось. Наш командир старший лейтенант Дёмин сказал, что в дозорах противника возможны маги, и спросил меня как мага мои соображения.

Я ответил, что маги чувствуют направленный на них взгляд, поэтому лучше совсем не смотреть. Старлей вздохнул, что это всё осложняет, но деваться некуда – будем ориентироваться только на слух.

Ждём первый выстрел, но не фиг знает где, а обязательно поблизости. Если повезёт, пальнёт его машина, а не повезёт – всё равно нас обнаружили, и прятаться дальше нет смысла.

Огляделись. Впереди раскинулся ровный луг, и, примерно, в километре маячил холмик. Его справа огибала дорога, оттуда придут основные вражеские силы.

Вместе обошли поле, а то оврагов, вроде, совсем нет. А их просто из-за высокой травы сразу не различить. Прикинули, примерно, маршрут вражеских дозорных машин и дистанцию, на которую они обгоняют основные силы.

С учётом этих факторов подбирали овражки – они нашлись во множестве, и хватило всем. Так же можно надеяться, что следы гусениц в высокой траве видны лишь с высоты, дозорные не заметят.

Я человек скромный, вперёд не лез. Мне, как последнему, досталась продолговатая ямка только на одну машину. Расположена она была дальше остальных и имела значительный минус – въехать и выехать танк мог только с одной стороны. С другого краю она сужалась, и края сильно обрывистые.

Вернулись к своим танкам и разъехались по выбранным позициям. Лёша в овражек заехал, потом выбрался задним ходом. Снова заехал и сказал, что заезд пойдёт, только не дело в бой въезжать вперёд кормой, надо выехать и развернуться.

Я приказал завязывать с тренировками, и без разворотов достаточно следов. Лёха выключил двигатель и проворчал, что тут ему всё равно не нравится. Навалилась тишина глубокой траншеи.

Нехотя застрекотали кузнечики, зачирикали полевые пичуги, да у меня над люком полоска синего неба. Экипаж получил по ломтю копчёной колбасы и хлеба, я тоже составил компанию. Жевал, запивая солдатским чаем из фляжки, и обдумывал положение.

Я давно сообразил, что не напрасно комполка собрал у себя всех магов. Всё получилось естественно – обычные люди ведь гибнут намного чаще. В первый батальон народ переводили из военной необходимости, а во второй батальон направлялось пополнение.

Оставили меня одного, чтоб не говорили, что все маги в первом батальоне. Есть же во втором целый боярин! Но тогда уже наш батальон замышлялся расходным. В случае чего боярина можно оставить в своём распоряжении. Не мог же Пётр Алексеевич знать, что боярин…

Блин! Не надо было прямо посылать! А с другой стороны могли подумать, что я нарываюсь на уговоры. Не, всё правильно. Лучше извинюсь, если выберусь живым. И прослежу, чтоб у мужика не было из-за меня проблем в дружине.

А интересно, что сейчас там происходит! Воюют где-то. Мирзоев точно стал генералом, а Бирюкову должны дать подполковника…

Кажется, земля чуть подрагивает? Стрекотание стихло, и птичкам тоже интересно. Молчали всем экипажем, дрожание поля заметили все. Послышался гул танковых двигателей.

Отдалённый шум превратился в сплошной вой и быстро достиг максимума, земля тряслась. Донеслись раскаты далёких выстрелов. Я сказал в шлемофон:

– Лёха, запускай двигатель. Павлик, фугасный.

– То есть бронебойный? – виновато уточнил он.

– Фугасный, Паша, – повторил я очень добрым голосом.

Наш танк завибрировал, его рычание почти неслышно в общем шуме. Я уверен, что при запуске не вылетело облако копоти, Лёха следит за мотором. Бой вдали разгорается, приглушённые выстрелы учащаются, вплетаются в общий грохот…