Джейт выбрался из ракеты и остановился, глядя на приближающуюся к нему фигуру. Массивная, бронзового цвета, с крупными заклёпками и зажимами на месте основных сгибов, со шлангом, идущим от лица куда-то за спину, та шагала медленно и тяжело. Логос-аппарат обрабатывал поступающие данные и выдал предположение, что навстречу Джейту идёт автоматон неизвестной ему модели.

«Неужели я опоздал? – подумал Джейт. – Неужели Люди всё-таки умерли, и единственный, кто здесь остался – этот автоматон?»

Тем временем массивная фигура дошла до Джейта, и в прозрачном экране головного отсека автоматон разглядел человеческое лицо, густо поросшее волосяным покровом.

«Это не автоматон, это Человек в защитном костюме», – понял Джейт – и это была его последняя связная мысль. Логос-аппарат засбоил и зациклился на одной-единственной фразе: «Люди! Настоящие люди!»

– Дружище! – донёсся до микрофонов Джейта глухой голос. – Дружище, ты всё-таки прилетел!

Человек в защитном костюме неуклюже обхватил верхние манипуляторы Джейта руками и прижал к себе.

– Дружище! – снова и снова повторял он. Речь Человека была сумбурной, сбивчивой, но Джейт впитывал каждое слово. – Какой же ты молодец! Как же ты вовремя! Сонного газа в камерах почти не осталось, питьевая жидкость и кислород на исходе… Мы уже совсем отчаялись! Решили, что не только люди погибли, но и андроиды перегорели! Что некому отправить за нами вторую ракету. И тут – ты!

Джейт неподвижно стоял рядом с настоящим, легендарным Человеком, и его датчики улавливали частое, громкое сдвоенное «тук-тук». Автоматон не сразу понял, что это стучат в унисон его собственный маятник аварийного хода и сердце Человека.

А когда понял, ощутил, что в грудном отсеке разлилось неожиданное тепло. Если бы логос-аппарат функционировал как положено, Джейт, несомненно, сделал бы вывод, что это был всего лишь результат нагрева шестерёнок центрального двигательного устройства из-за того, что всё это время они крутились с удвоенной скоростью. Несомненно.

Но мыслительные процессы логос-аппарата всё ещё не восстановились, и Джейт знал только то, что в грудном отсеке у него почему-то стало очень тепло.

Особые, уникальные способности, умение вызывать перемены и влиять на других.

– Возьми меня с собой в лучшее из времен, – сказала она и опустила голову мне на плечо.

Пахнущие жасмином волосы щекотали нос и щеку. Мои руки лежали на ее талии. Сквозь легкую ткань багрового платья чувствовалось тепло ее тела. Вокруг нас кружились другие пары: дамы, разодетые в бальные наряды, кавалеры в парадных костюмах – калейдоскоп красок, драгоценностей и расфуфыренных щеголей.

«Раз-два-три. Раз-два-три».

Мне казалось, что все взоры обращены к нам. Где-то на периферии стоял покрасневший герцог.

– А как же твой муж? – спросил я.

– К чёрту герцога, – сказала она.

Двое мужчин вышли из зарослей вечного кустарника, преградив мне путь.

– Стой, Чернушка, – сказал первый, здоровяк в безрукавке из шерсти гриммокапуса, хватая моего Буцефала под уздцы. – Слезай.

– К-конечная остановка, – ухмыльнулся второй. Солнце блеснуло в его круглых очках, нацепленных на сломанный в нескольких местах нос.

Очкарик сжимал дезинтегратор армейского образца три тысячи пятидесятого года. Раструб оружия беспокойно вздрагивал в такт дрожи его рук. Буцефал таращился на грабителей, ожидая моего позволения откусить хотя бы кусочек от одного из них.

– Господа, – сказал я. – Какой я вам Чернушка? Вы меня с кем-то спутали.

– Да мы тебя хоть пришельцем с Центавра назовем! – рассмеялся здоровяк. – Хотя ты и есть Чернушка: черная ворона на черном коне. Ладно, давай кошелек и езжай себе дальше. Мы люди не злые.