– Так и что с того?

– А то, дорогой мой муженёк, что этот человек раньше был одним из наблюдателей. И лет ему столько, что я даже боюсь приуменьшить.

– Старше тебя, что ли?

– А в глаз? – нахмурилась супруга.

– Это уже уголовщина, – покачал головой я и свернул к дому. – Ты к Климу пойдёшь?

– Да, нужно выяснить, что говорят по его каналам.

– А разве нам недостаточно информации, чтобы начать действовать?

– Как знать? – пожала плечами Гюрза. – Информации вообще мало не бывает. Ты как раз со своим другом пообщаешься. А то я не люблю всю эту кровищу с выпущенными кишками.

– А с чего…

Договорить мне не дал ощутимый тычок локтем в бок, и я поспешил исправиться:

– Хорошо, дорогая, буду потрошить его на балконе.

– М-му-у-ум! – снова занервничал наниматель.

***

Наверняка во внешнем мире наше с Гюрзой, шествие по лестнице вызвало бы множество вопросов. Во-первых, хрупкая с виду супруга несла на плече немалых размеров мужчину. Во-вторых, он был связан по рукам и ногам. Но сосед, живущий в квартире напротив, пожелал нам доброго дня, как ни в чём не бывало.

К слову, к нему тоже имелись вопросы: куда это он намылился на день глядя? Время-то давно недетское, и даже самые заядлые забулдыги уже вовсю пузыри из пятой точки пускают. Но в этом мире основное правило дружного соседства – не совать нос в чужие дела.

Гюрза, естественно под красной пылью даже не запыхалась, пока несла моего нанимателя до квартиры. Войдя в прихожую, она бесцеремонно сбросила его на пол и принялась раздеваться. Мокрые вещи тут же разместились на верёвке, натянутой над масляным обогревателем. Точно такой же круглосуточно молотил в спальне. Но мы не экономили, так как по меркам Мешка, считались если не богачами, то уж очень зажиточными буржуями.

– Ты вроде Клима посетить собиралась, – спросил я.

– Сейчас?! – удивлённо уставилась на меня она. – В такое время даже к друзьям заходить неприлично.

– А как же кровь, кишки распи…

– Фу, ты где такой мерзости нахватался? На минуту одного оставить нельзя. Ничего, до завтра потерпит. Пусть пока здесь полежит, погреется. Тем более соседи не оценят, когда он от боли орать начнёт.

– Му-му-му-у-у! – выпучив глаза, задёргался пленник.

– Мне кажется, он хочет нам что-то рассказать, – усмехнулся я, глядя ему в глаза.

– Му-у, – часто закивал он.

– Ладно, – смилостивилась жена. – Но если он попытается повысить голос, я ему лично глотку перережу.

– И я после этого садист! – Я закатил глаза и присел перед нанимателем на корточки.

Острый нож быстро срезал верёвку, проходящую через щёку. При этом я специально её поранил. Некоторое время пленный что-то мямлил, видимо, язык онемел и перестал слушаться. Но вскоре из его рта посыпалась информация.

– Я не хотел, меня заставили, – выдохнул он первую фразу.

– Кто? – спросил я.

– Я их не знаю. Они пришли ко мне домой и угрожали моей семье. Сказали, что если я не отправлю груз в ближайшую неделю, нам всем конец.

– Ты знаешь, кто был в том ящике?

– Откуда?

– А за каким хреном ты к моему ангару припёрся?

– Мне позвонили из комендатуры и сказали, что тебя ограбили.

– По-моему, он что-то недоговаривает, – задумчиво произнесла Гюрза, которая в этот момент готовила бутерброды на кухне. – Может ему палец отрезать? Или ржавым гвоздём брюхо проколоть, пусть медленно от столбняка загнётся?

Пленника аж затрясло от таких предложений. Его лицо побледнело, и он начал закатывать глаза. Пришлось как следует натереть ему уши, чтобы вернуть нормальный кровоток к мозгам.

– Зай, не пугай его так, он уже едва дышит, – попросил жену я.