Он смотрел на меня как кот на зазевавшуюся мышь.
И еще… вряд ли человек его возраста мог догнать мальчишку на самокате! Вот так вот просто бежал, бежал и догнал? Да не смешите мои тапочки!
Кроме того, как он нашел меня?
Когда тот парень налетел на меня, поблизости никого не было. Ни рядом со мной, ни на той стороне улицы, из ближнего кафе тоже никто не смотрел.
Так откуда он знает, что этот телефон – мой? И что это за неумеренная забота о ближнем? Рассчитывает на вознаграждение? Это вряд ли, одет он прилично, пальто вон дорогое, а телефончик копеечный, да и у меня вид сверхскромный. Нет, тут что-то не то…
А мужчина уже протягивал мне телефон и покровительственно улыбался:
– Вот он, ваш телефончик!
Он протягивал мне только что украденный телефон и продолжал говорить:
– Хорошо, что я успел! Сейчас ведь человек без телефона как без рук! Все ведь у нас в телефоне… А вы, кажется, в это кафе собирались? Пойдемте, я вас кофе угощу!
Вот интересно! Он мне хочет вернуть телефон, да еще и кофе предлагает угостить…
Нет уж, я помню, где бывает бесплатный сыр!
Мужчина буквально впихивал телефон мне в руку.
Я отдернула руку и проговорила с деланым удивлением:
– Извините, но вы что-то перепутали. Это не мой телефон! Мне чужого не нужно!
– Как не ваш? – переспросил мужчина с явной обидой в голосе. – Что значит не ваш?
– Не мой – значит не мой! И у меня вообще никто ничего не крал. Особенно телефон.
– Как это не крал? Но я своими глазами видел…
– Извините, вы ошиблись! – твердо сказала я.
– Это вы ошибаетесь! Это ведь ваш телефон! – Он начал понемногу закипать.
– Нет, не мой. – Я, наоборот, держалась, как могла, спокойнее. – Уверяю вас, я свой телефон знаю… в лицо.
Мужчина хотел еще что-то сказать, но вовремя прикусил язык – понял, видимо, что, продолжая настаивать, он только еще больше испортит ситуацию.
Вместо этого он чуть заметно отступил от меня и проговорил примирительно:
– Ну, значит, я действительно ошибся… наверное, это была другая девушка…
– Наверное! – отозвалась я и пошла прочь – ничего, и в грязной куртке дойду, главное, поскорее убраться от этого типа.
Я шла, стараясь не убыстрять темп, хотя хотелось бежать сломя голову, нестись не разбирая дороги.
Я сжала зубы и заставила себя ступать медленно, так же медленно считая про себя: раз, два, три, четыре – два шага, потом снова медленный счет и два шага… главное, не оглядываться и не останавливаться, не втягивать голову в плечи, не размахивать руками и дышать глубоко через нос.
Но паника подступала.
«Это они, это они, это они», – стучало в голове. Они нашли меня и сейчас возьмут. Увезут куда-то и станут пытать. А я ничего не знаю, у меня ничего нет, я понятия не имею, кто взял эти бумаги.
Но даже если я буду орать перед смертью, все равно они не перестанут меня пытать. И я умру в ужасных мучениях. Так не лучше ли сделать это сразу, вот прямо сейчас броситься под проезжающий грузовик. И все будет кончено.
Но тут я вспомнила о Берри.
Если я не вернусь домой, что будет с ним? Бедный пес умрет от голода и жажды, потому что никто не придет. У него никого нет, как и у меня. Никто не знает, что пес у меня, истосковавшись, он начнет лаять и выть, но хозяин, что сдал мне квартиру, уехал далеко на север. Он там работает вахтовым методом, так что его и не найти, если что.
Это мне сказал Октавиан, он и определил меня на эту квартиру.
Так что я просто не имею никакого права покончить жизнь самоубийством, пока не узнаю, что случилось с Максимом, или уж в крайнем случае не пристрою собаку в хорошие руки.