Все знали, что преподает он из любви к самому процессу обучения. Зарабатывал Ройх частными проектами домов для олигархов. Единственный, кто в профессорате имел тачку представительского класса. На такого спеца хотелось равняться.

Впрочем, я теперь знала, из любви к какому искусству он реально преподает. И все восхищение им уже распустила на полосочки. Правда на парах все равно было паршиво.

А чего может быть хорошего в том, что я точно знаю, что сейчас он во мне видит не перспективную студентку, а задницу в облегающих джинсах? Одну из тех, кого он не прочь нахлобучить.

Задача сложная. И алгоритм её решения — новый. Так как я опоздала, Ройх персонально для меня диктует пояснения для решения.

— Понятно?

Когда я заканчиваю, он смотрит на меня с таким необыкновенным презрительным одобрением, изобретенным специально для меня. И так меня это бесит, что сдержаться просто невозможно.

— Понятно, — киваю, — но по идее, эту задачу и старым алгоритмом можно решить. Только коэффициенты сменить.

— Да ну? — Ройх язвительно приподнимает бровь и щедрым жестом указывает мне на доску. — Рискнете доказать утверждение, Иванова?

За партами тихо воют — причем так, что совершенно точно понятно, кто-то из моих однокурсников понял, что живыми они отсюда сегодня не выйдут.

Насрать. На все насрать.

Я просто хочу стереть с лица неуважаемого Юлия Владимировича эту паскудную улыбочку. Он так смотрит на тех, от кого вообще ничего не ждет. И нахрен пусть катится с этим своим отношением.

Старое решение погибает от моей безжалостной руки с классной тряпкой. Доску покрывают новые ряды формул и поясняющих схем. Новое решение в полтора раза короче, и ответ у него точно такой же.

Выписав последнюю цифру, я сама нацепляю гримасу снежной королевы.

— У вас есть замечания, Юлий Владимирович?

Смотрит на меня, и сразу становится понятно — за эту сессию он выпьет из меня абсолютно всю кровь. Не пожалеет. И по уму я должна бы вести себя потише. Вот только потише я не могу. Слишком уж глубоко меня задевает этот сраный конфликт. И тот факт, что озабоченного козла не уволили. И тот факт, что я — лохушка, повелась на обещания проректора и отдала им запись. Стерла из памяти своего телефона.

Они обещали во всем разобраться. Не изменилось вообще почти нихрена.

— Что ж, надеюсь, курсовой проект у вас так же самобытен и состоятелен, — Ройх едва-едва кривит губы, — жду после пары. Потом уже не приму.

Приебался ведь со своим курсовиком…

Заранее предвкушаю, как швырну его ему в рожу.

Ну, не швырну, конечно, просто положу, но настроение будет примерно будто швырнула.

Наконец-то свободная прохожу к своему месту, падаю на стул, понимаю, что ноги меня едва-едва держали. Ройх возвращается к доске и даже удосуживается откомментировать мой способ решения, советуя его записать.

— Ты все-таки совершенно отбитая, Катюха, — шепчет Анька тихонько, склоняясь к самому моему уху, — могла бы и повежливее быть.

Повежливее…

Фыркаю.

Анька ведь не знает, сколько раз за последние несколько дней Ройх назвал меня шлюхой. Сколько раз предложил деньги за перепих, смазывая то минимальное добро, которое буквально мне навязывал.

Нахер вежливость. Устала.

— Нют, ты мне курсач распечатала? — тихо спрашиваю шепотом. Надо уже получить на руки то оружие, которым я буду атаковать Юлия Владимировича.

— Курсач? Какой курсач? — подружка удивленно поднимает брови. Как первый раз слышит.

— Я ведь тебе скидывала на почту. С утра, — произношу холодея.

— Ой, прости, я думала, это ты мой с корректировками прислала, — Анька строит виноватую мордашку, — хотела вечером посмотреть. Он ведь нам на завтра консультацию поставил.