— Да ладно тебе, — наконец-таки, обижается Пит. — Я думал, ты не придешь. Уже всякого напридумал…

Только отмахиваюсь.

Темно. Хорошо хоть не додумался зажечь фонарь, ожидая меня. Глаза уже привыкли к темноте, поэтому нахожу взглядом очертания какого-то старого электроприбора. Подхожу, ставлю его на попа, сажусь сверху.

— Так что ты узнал? — не терпится Питу. Он чем-то щелкает. Записывающее устройство, понимаю. Потащит потом аналитикам СБ.

— Ничего, — говорю честно.

— В смысле? — теряется мой связной.

— В прямом. — Пожимаю плечами, хотя вряд ли он видит мой жест. — Я новичок, никто не станет делиться со мной тайнами.

— Но ты новичок? — голос Питера наполняется энтузиазмом. — Тебя приняли в банду? Как тебе удалось?

— Пришлось кое-кого убить, — отвечаю чистую правду.

— То есть? — теряется Пит. Думает, шучу.

— То есть взять и прирезать твоим новеньким ножиком. — Не вижу, но не сомневаюсь: мой связной бледнеет. — Да-да, — добиваю, — тем самым, который я недавно прижимал к твоему горлу.

Тошнит от своих же слов, но пусть знает все как есть. Снова хочется мыть руки. Зажимаю ладони между колен.

Питер молчит. Он поражен.

— А…э-э… хм… — Ему не сразу удается взять себя в руки.

— Что мне удалось узнать? — подсказываю. Мой голос спокоен.

— Да, именно.

— Толком ничего, — приходится повторить. — Коэн намекнул о «богатых друзьях», но имел ли он в виду «верхних», не знаю.

— Ты должен втереться к нему в доверие.

— Знаю.

— Но быть осторожным.

— Знаю.

Питер замолкает, не зная, что еще сказать. Кто знает, чего он ждал от нашей первой встречи, но точно не такого результата.

Откашливаюсь.

— Пит, — чуть ли не впервые общаюсь к связному по имени.

— А?

Не знаю, имею ли право делать собственные выводы и тем более высказывать их, но смолчать не могу.

— Пит, Проклятые далеко не профессионалы. Не могли эти люди садиться во флайер, лететь в Верхний мир, убить там кучу людей и спокойно вернуться обратно и продолжить грабить заводы и соседние банды.

— Потому мы и считаем, что заказчик живет «наверху».

— Да нет же, — мотаю головой, хотя собеседник меня не видит. Не могу объяснить, подобрать слова. — Что-то в вашей версии не так!

— Хм, — откликается Питер. — Я так понимаю, это заключение основано на твоих ощущениях, а не на фактах?

— Вроде того, — бурчу.

— Я передам твои слова, — обещает, и не думая насмехаться.

Повисает неловкое молчание.

— Как ты выбрался?

Поджимаю губы. Как выбрался — одно, а вот как вернуться и не вызвать подозрений…

— С трудом, — отвечаю честно.

— А как вернешься?

— Без понятия.

— Хм… понятно…

Вот и поговорили.

Ничего тебе не понятно, друг мой Питер. Хотя какой, к черту, друг?

— Тогда я больше тебя не задерживаю, — решает эсбэшник. — Мы будем следить за передвижениями банды через спутники. Если ничего не изменится, жду тебя через месяц на этом месте.

Это разумно. Не факт, что после сегодняшнего провала Проклятые не захотят сменить место дислокации.

— Хорошо, — соглашаюсь. Что мне остается?

— Коннери кое-что узнал о твоем отце… — начинает Пит, но я перебиваю:

— Не надо, ничего не хочу знать!

Сердце сжимается. Какого черта он коснулся этой темы? Кто его просил?!

Повисает неловкое молчание. 

— Скажи только, он жив? — не сдерживаюсь.

— Да.

— Этого мне достаточно, — говорю и встаю. Я механизм, бездушный механизм, я делаю, что должно, я не чувствую…  — Мне пора.

— До встречи, — растерянно прощается мой наивный связной.

— До встречи, — отзываюсь эхом и выхожу в ночь.

***

Снег скрипит под ногами. Свет спутника слабый, иду практически на ощупь.

Настроение отвратительное. Упоминание об отце выбило меня из колеи. Нельзя. Отец жив, а значит, нужно действовать, а не жалеть ни себя, ни его.