— Вполне, — отвечаю, в то же время гадая, откуда у бандита из Нижнего такой богатый словарный запас.

— Сегодня ты пойдешь с нами, — объявляет Коэн торжественно. Нарекаю тебя Лорд Кэмерон, отныне ты рыцарь Круглого Стола… — Завод «Хорнсби». Сегодня им привезли продовольствие. Зачистим их склад.

Пытаюсь скрыть разочарование: Коэн лишь упомянул о делах с «богатыми», вероятно, имея в виду «верхних», никаких подробностей.

— Почему склад? — спрашиваю, изображая заинтересованность. — Почему не при перегрузке?

— Охрана с оружием, — отвечает главарь. — А склад охраняют местные. Не хмурься, — неверно истолковывает он мою реакцию, — никто не подохнет с голоду. Правительство расщедрится и пригонит новую партию. Заводские крысы им нужны голодными, но живыми. — Последние слова так резко контрастируют с предыдущей почти литературной речью, что инстинктивно морщусь. — Что? Не считаешь заводских крысами? — опять понимает по-своему Коэн.

— Мне плевать на заводских, — отвечаю, и это чистая правда. Мне их не жаль. Мне никого уже давно не жаль.

— Это правильный ответ. — Главарь доволен, а вот я нет: было сказано слишком мало. — Тогда готовься. Ночью идем. Можешь пойти поспать, потом выспаться не придется.

— А печка?

— Что печка? — Кажется, мне удалось-таки удивить всезнающего и наперед все просчитывающего Коэна.

— Ну, у меня обязанности, — поясняю. — Кто займется печкой?

Глаза главаря расширяются, а потом он заходится в хохоте. Терпеливо жду, пока он заткнется.

— Печка у него, — бормочет, отсмеявшись, и вытирает рукавом выступившие от смеха слезы. — Мышь сегодня займется. Ты и твои навыки нам будут полезнее на вылазке.

Моя способность убивать, он хотел сказать…

— Хорошо, — говорю и ухожу в свой отсек.

***

— С чего ты взял, что я к чему-то там готов?!

Райан лежит на койке с выключенным светом, в «комнате» полумрак, сквозь штору попадает только освещение из коридора. Стремительно захожу и сдергиваю с его головы одеяло.

— Не ори, — шипит на меня Кесседи, вырывая одеяло. — Хочешь, чтобы он услышал?

Этого «его» он явно не боится, а вот мне бы следовало, тут сосед прав. Выпускаю из пальцев шерстяную ткань.

— Коэн явно уверен, что я пойду и перережу половину завода этим вечером, — шиплю в ответ.

Райан принимает вертикальное положение, садится на кровати, пожимает плечами.

— Даже если считает. Тебе-то что?

— Да меня до сих тянет мыть руки, как только подумаю о Сиде. — Какого черта из меня рвется эта откровенность?

— Знаю, — кивает Кесседи. — Видел, как ты бродишь в ванную по ночам.

Мне хочется его ударить. Прямо руки чешутся разбить это спокойное лицо. Это я-то считаю себя умнее остальных?

— Ты не прав, — сообщает мне Райан. — Мы тут не убиваем все, что движется, и не поднимаем недвижимое, чтобы умертвить. Если ты решил, что Фред поощряет бессмысленные убийства, ты не прав. Пустить кровь он любит, но Коэн как раз из тех, кому в каждом действии требуется смысл. То, что ты готов убить ради того, чтобы выжить и выжили те, кто идет с тобой плечом к плечу, дорогого стоит. Мышь, например, не убьет. Не сможет. Рыжий тоже. Фил захочет, да не всегда сумеет — психует, начинает размахивать руками, когда требуется один точный удар... Продолжать?

Постепенно успокаиваюсь от размеренного тона его голоса. Что на меня вообще нашло?

Сажусь на край своей койки, вцепляюсь пальцами в ее край.

— Не надо, — говорю, — я понял.

— Успокоился? — в голосе Райана слышится даже нечто, похожее на участие.

— Вполне, — отвечаю сухо. Тоже мне, защитник несчастных и обездоленных. Пусть с Мышонком кудахчет.