Почему же «непобедимая и легендарная» не смогла удержать наступательного ража противника в летние дни 1941 года?

Причин в тех же книгах мы можем найти уйму: от шапкозакидательства до незавершенных реформ в армии, от тупого преклонения народа вождю до некомпетентности в принятии оборонных решений Кремлем, от неверия Сталина данным политической и военной разведки до уничтожения командирской элиты во время предвоенных чисток и т. д. и т. п.

Вождь, действительно, обладал непререкаемостью в принятии решений. Ответственности за свои ошибки, проступки и преступления – никакой.

На то они и вожди!

В его руках была большая власть самого большого государства в мире. Маховик авторитета авторитарной власти Хозяина великой державы раскручивался с такой силой, что трясло всю страну вместе с ее многострадальным народом.

Кровавый 1937 г. «ежовских репрессий» продолжался, хотя и не в тех масштабах, и в дальнейшем, при Лаврентии Берии – земляке «кремлевского горца».

Ленинско-троцкистская идеология о непременной победе пролетарской революции во всем мире через марксистско-ленинскую подготовку вползала в стены военных училищ и академий, а затем оседала в умах курсантов и слушателей.

Более двадцати лет советская военная доктрина исходила из положения необходимости раздувания пожара мировой революции во всех странах, на всех континентах любой ценой, вплоть до гибели в ходе этой революции самой России как государства.

По рассказам отца автора, участника Великой Отечественной, накануне войны в тетрадках по политзанятиям многих слушателей того времени красовался такой перл: «Война будет классовой. Рабочий класс других стран Советский Союз непременно поддержит. Поэтому мы непобедимы!»

Подобный бред становился парадигмой, хребтом, фундаментом советской идеологии, основной конструкцией, в том числе и в военной области.

Где и когда впервые Советская Россия и сам Сталин почувствовали хлипкость этой заманчивой идеи? Когда она дала трещину и стала катастрофически разрушаться?

Думается, в 1920 г., как уже говорилось выше, при походе на Польшу и битве под Варшавой с позорным поражением.

Принцип домино для страны начал осуществляться роковым решением 21 июня 1941 года. Доверимся словам начальника Генерального штаба РККА Г.К. Жукова. Он вспоминал:

«Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант Максим Алексеевич Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик – немецкий фельдфебель, утверждавший, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня. Я тотчас доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал Пуркаев.

– Приезжайте с наркомом минут через пять в Кремль, – сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проекты директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

– А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? – спросил он.

– Нет, – ответил С.К. Тимошенко, – считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

– Что будем делать? – спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

– Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в боевую готовность, – сказал нарком.

– Читайте! – сказал Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил: