Маг признался:

– Мне интересно. До жути и даже хуже, но я не решаюсь спросить.

– А зря! – рассмеялся Истерро, доставая миниатюрные чашки и тарелку со сдобным печеньем. – Вам бы я, пожалуй, ответил.

Пока он заваривал чай, от щедрот добавляя душистые травы, Эрей оценил ситуацию и согласно кивнул:

– Вам очень хочется рассказать. А мне предлагается роль исповедника. Ладно. Так что же с вами случилось?

– Исповедника? – удивился Истерро. – А впрочем, может и так. Исповедь темному магу – в этом есть новаторский стиль. Вы любите варенье, советник?

– Терпеть не могу сладкого.

– Я почему-то так и подумал, – Истерро с преувеличенной серьезностью наполнил вазочку вишневым вареньем, подцепил кровавую ягодку и задумчиво уставился в ложку. Когда он опять поднял голову, в расширившихся зрачках заплескались волны Океана, отмеченные рубиновым отблеском.

– Всему виной та история с демоницей. Полтора года мне не давала покоя странная цепочка совпадений, я дергал разные ниточки, но они обрывались одна за другой. Судите сами, советник: в центральном Храме, на церемонии венчания Императора! – присутствует всего лишь один священник, и тот в преклонных годах, слаб сердцем, а остальные Братья, живущие в Империи, как будто не замечают это событие. Я говорил со многими; их оправдания невинны в частности, но подозрительны в совокупности. Как вам известно, проводить церемонию должен был отец Свальд Ван-д’Эйль, но за день до свадьбы он получил доказательства измены жены. Спору нет, повод серьезный: отче затворился в келье, отказавшись выходить в Свет. Отец Тиберий поехал к умирающему вельможе, у того обнаружилась чума, и Тиберий вызвал еще пятерых – держать оборону. С братом Несбесом случился приступ; при этом его нашли в двух перегонах от Венниссы. Я проявил упорство и разыскал свидетелей, сообщивших по секрету, что Несбес получил приказ о переводе в другую епархию, чем был крайне огорчен и озадачен. Полагаю, он поехал в Святую землю за указаниями, но по дороге потерял сознание и рассудок; письма при нем не нашли, и я подозреваю подлог и яд на священных печатях.

Эрей одобрительно хмыкнул: ему всегда казалось, что обычай целовать печать Первосвященника делает Белых собратьев уязвимыми.

– Вы только не считайте меня параноиком, – попросил Истерро, ковыряясь в варенье, – но мне кажется, будто некто, Темный, почти всемогущий, взялся за Белое Братство, взялся всерьез, основательно, и подобрался вплотную. На нас давно не охотились, советник, мы расслабились и потеряли бдительность, мы перестали контролировать ситуацию. Вы можете не верить, сомневаться, но я смотрел в глаза этого мага, там, на площади, когда держал демоницу: я укрепил защиту, и он выдал себя, ударил сам; он не ждал меня в Храме и растерялся.

– Вы оказались в Храме случайно?

Истерро принял покаянный вид:

– Признаться, да. Случайно и тайно. Нес волю Первосвященника в Олету, представляете, сбился с дороги.

– Неблизкий круг, – усмехнулся Эрей.

– Что же делать. До смерти приспичило взглянуть на государыню. Она прекрасна, советник, она божественно, безбожно хороша, она…

– Вас не за это отлучили, Истерро?

– Увы! Лишиться сана ради прелестных глаз Рандиры – подвиг, достойный куртуазного романа. Я был бы популярен. Нет, тогда я победил, проступок стал предвиденьем и волей Рудознатца. Дело в другом. – Истерро вновь сделался серьезен: – На лбу у одержимой демоницы я прочел странный знак, вроде клейма: руна в окружении лепестков по сторонам светотени. Я изучал магическую тайнопись, но подобное увидел впервые. Я взялся за поиски, ночевал в книгохранилище Братства, перерыл кучу свитков и фолиантов – тщетно! Любопытство и страх распирали меня, ничего на свете я не желал столь страстно, как найти разгадку таинственной руны. И я пошел на преступление, советник. Подробности вам ни к чему, но я проник в секретный архив, вскрыл замки и прикоснулся к запретным книгам Белого Братства.