– Понятно, – протянул Гуров. – А описать этого таинственного шпиона Даниила сможешь?

– Можно попробовать, – не очень уверенно откликнулся Прохоренков.

Никто из мужчин не обронил ни слова до тех пор, пока официант не покинул отдельную, специально забронированную на сегодняшний вечер кабинку ресторана. Святой разлил виски по трем стаканам. Придвинул к себе поближе тарелку с греческим салатом. Обстоятельно положил на белоснежные салфетки нож с правой стороны, а вилку – с левой. Его небесно-голубые, как у хаски, глаза с маленькими зрачками были практически неподвижными.

– Прежде чем перейдем к делам насущным, давайте за встречу, братва, – приподнял он стакан. – Не так уж и часто нам приходится пересекаться. И жаль, что, как правило, все эти встречи обусловлены печальными поводами. Или очередными проблемами. От такой нехорошей традиции надо избавляться.

– Ты прав, Святой, – поддержал его Гремлин, щуплый седовласый старец, облаченный в дорогой костюм от «Армани» и полосатый галстук. В левом ухе старика поблескивала золотая сережка с крупным алмазом, что совершенно не сочеталось с благообразной внешностью Гремлина. – Повод, как всегда, неприятный, но выпить за встречу действительно стоит. По-людски ведь надо, как говорится.

Богдан тоже поднял свой стакан вместе с двумя сотрапезниками, но пить не стал. Чокнулся и поставил его обратно на стол. Возражений не последовало. И Святой, и Гремлин прекрасно знали, что Богдан никогда в своей жизни не употреблял спиртного. Однако не налить ему так же, как и всем, Святой не мог.

– В ближайшее время я исправлю эту традицию, – пообещал он, насаживая на вилку квадратик сыра. – И вы можете отнести мои слова в банк. А пока… Рассказывай, Богдан.

– А что рассказывать? – Черноволосый кучерявый мужчина, со слегка раскосыми глазами и огромной волосатой родинкой на правой щеке, откинулся на спинку стула. Приступать к трапезе он не торопился, придерживаясь принципа – сначала дело, потом еда. – Готов поспорить, Святой, что ты и без моего рассказа все знаешь. Земля-то, она слухами полнится, так, кажется, у вас, у русских, говорят… Или скажешь, что ты ничего не слышал о перестрелке на Ульяновской два дня назад?

– Ну почему же? – не стал отрицать Святой. – Слышал, конечно. Разграбили очередную твою точку. Умыкнули товар, постреляли боевиков…

– Если бы только так. – В руках Богдана появились четки, которые он принялся медленно и завораживающе перекатывать между пальцев. – На самом деле дела обстоят гораздо хуже, Святой. Я не стал бы поднимать кипиш из-за одной паршивой точки. И товара там было – пшик. Такого товара мне еще тоннами навезут, если надо. Но… У меня накрылась целая сеть. Убили надежного человечка. Зубра. А тот пес шелудивый, который ходил под Зубром, артачиться уже не стал и пошел на сговор с беспредельщиками Блеклого. Всю наработанную Зубром систему под его гребаный «мет» перевел. – Богдан обвел взглядом присутствующих и добавил: – Надеюсь, никому не надо доказывать, что вся эта чехарда – дело рук Блеклого?

– Не надо, – мрачно откликнулся Гремлин, делая очередной глоток виски. – Он у меня уже всю Шаболовку к рукам прибрал. И район Парка культуры. Никто из дилеров не хочет связываться с кокаином. Боятся. Я распорядился отстрелять пару «бегунков» Блеклого, так он тут же «ответку» бросил. Да такую, что я на ней человек десять потерял. И не простых «бегунков», как он, а надежных, проверенных людей. А это уже война, Святой. Серьезная война. Воевать будем? Я-то готов. Вопрос только в том, готовы ли меня поддержать остальные.