Но она приблизилась. Обдала его своим холодным дыханием. Показала скелет Хада с повисшими остатками плоти. Намекнула Кроликову о том, что она всегда рядом.

Сергей вспомнил о том, что так и не снял противогаз, и, разозлившись, сорвал его с головы, швырнул на пол и топтал до тех пор, пока не треснули стекла.

– Дело не во мне! В них! Они пытаются отобрать у меня последнее и готовы ради этого сдохнуть сами! Они привели сюда мутантов! Они… Ничего. Я… Я еще покажу им всем! Они…

Добравшись до своей комнаты, он, не раздеваясь, плюхнулся на кровать. Какое-то время плакал. Потом смеялся. Рыдая в очередной раз, уснул со слезами на щеках. Проснулся уже ночью в липком поту – из-за того, что так и не снял защитный костюм, и из-за кошмара, центральной фигурой которого был Хад, прыгающий перед Кроликовым, трясущий ошметками повисшей на оголенных костях плоти, смотрящий на Сергея изуродованными гарпиями пустыми глазницами и вопящий:

– Я скопытился! Я умер и теперь живу в мире духов! Сбылись мои мечты!

Кроликов встал, разделся, опять лег в кровать и нажал кнопку пульта от встроенного в стену телевизора – хотел отвлечься от горестных мыслей. Но телевизор не помог. После смерти Луши передачи в рамках проекта «Бункер. Город любви» больше не выходили, и жуковские телевизионщики без конца повторяли прошлые выпуски, которые надоели стилисту еще в Барвихе, при жизни создательницы «Бункера».

Сергей выругался и швырнул пульт в экран. Хрясь! По поверхности матрицы расползлись трещины, но телевизор продолжал работать. Только вместо гламурных и очень склочных парней и девушек на экране появился седобородый старик в длинном белом хитоне.

– Здорово, Кроликов! Маешься?

– З-з-здрав… вуйте…

Сергей потер кулаками глаза, но нахальный бородач не исчез.

– Не боись, Серега. Я к тебе по делу.

– Кто ты… Вы?

– Лот. Сын Арана, брата Авраама.

– Какого Авраама?

– Того самого. Я сопровождал его в Ханаан и жил в Содоме, который в сравнении с вашей нынешней Жуковкой – просто образец благопристойности.

– Ерунда, старик. Ты просто мне кажешься.

– Кажусь? Как бы не так!

Лот высунул голову из экрана, осмотрелся и, опираясь руками о пол, выполз из телевизора. Кроликов вскочил, отбежал в дальний угол комнаты и спрятался среди своих концертных костюмов. Просидев там минут десять и решив, что призрак библейского персонажа покинул комнату, он выбрался из своего укрытия, сел на кровать, вытер ладонью взмокший от пота лоб.

– Фу-у… Крыша едет от всех этих дел…

– Я бы даже сказал: уже съехала. – Морщинистая рука легла на плечо Сергея. – От меня не так просто избавиться.

Кроликов повернул голову. Старик в хитоне сидел рядом и опять улыбался.

– Оставь меня в покое! – взмолился Кроликов. – Ради Бога…

– Дурак ты. Если бы Мария, встретившись с архангелом Гавриилом, просила оставить ее в покое, она никогда не стала бы Богородицей. Веруй, Кроликов, и будет тебе счастье. А впрочем… Чего мне распинаться перед содомитом? Уж кто-кто, а я знаю вашу заднеприводную братию. Значит, хочешь, чтобы я оставил тебя в покое? Не желаешь быть избранным? Не рвешься стать последним пророком? А я-то считал тебя честолюбивым парнем. Как знаешь, брателло, как знаешь…

– Я не знаю… Не знаю, кем хочу быть. Не знаю, во что верить.

– Верь своим глазам, мой друг. – Лот встал, раскинул руки, приняв позу проповедника. – Ты ведь был наверху. Видел, что там происходит. И это – только начало. За гарпиями и птеродактилями придут другие. Вы называете их мутантами, чудовищами, но они – посланники Божьи, призванные наказать жителей Рублевки за гордыню, повторить то, что уже однажды случилось в Содоме и Гоморре. А тот, кто назвал себя фараоном, бросил вызов Господу, поплатился за это, умер и теперь горит в аду. За ним пришли другие правители, которые были еще хуже. Разве не так, Кроликов? Сейчас привычный уклад вашей жизни уже разрушен. Жуковкой правит антихрист Корнилов. Он делает все, чтобы приблизить конец. Скоро столица Рублевки будет повергнута в прах. И когда сюда спустятся ангелы с пылающими мечами в руках, от гнева Божьего спасутся только праведники.