– Спасибо, Адриан, – прошептал Нейл, присоединившись ко мне в дальней части комнаты. – Ей полезно будет выспаться. А что до моих эгоистических соображений… признаюсь, что мне ужасно хочется, чтобы ты связался с Оливией. Хотя для тебя главное не это.

– Какая разница! Любая причина уважительна, – беззаботно сказал я.

Тем не менее я чувствовал себя взвинченным. Ведь в действительности я согласился не просто ради Нейла, Сони или даже самой Нины. Когда я увидел, как спятившая Нина сидит на полу и мурлычет песенку, я живо представил себе, что в недалеком будущем и сам окажусь в подобном положении.

И что я тогда буду делать?

Мне безумно хотелось надеяться, что кто-то протянет мне руку помощи.

Я не порекомендую никому превращаться в кошку.

Само пребывание в кошачьем облике, в принципе, сносная вещь. Но выход из него… Отвратительно. У меня появилось ощущение, что меня разрывает пополам. Кости и кожа растягивались и перекручивались вопреки законам логики и задумкам природы, а когда процесс завершился, я почувствовала себя избитой и больной, как в тот раз, когда в детстве пролетела через всю лестницу. Живот скрутило в спазме, к горлу подступила тошнота, и я перепугалась, что меня вырвет. Насильственная рвота являлась одним из множества наказаний, которым меня подвергали алхимики в своем исправительном центре, и даже мысль о чем-то подобном вызвала в голове поток неприятных воспоминаний.

К счастью, тошнота вскоре прекратилась, и я почувствовала себя почти прежней.

– Милях в двадцати отсюда варят отличный кофе, – вымолвила миз Тервиллигер, когда я устроилась на сиденье и пристегнулась. – Мы там остановимся, заправим машину и поедем дальше, в Питтсбург.

Я кивнула, закончила набивать сообщение для Адриана и вытянула ноги. Я до сих пор заново привыкала к собственному телу. Возле меня лежала резная деревянная шкатулка, я взяла ее и начала вертеть в руках. После снятия запечатывающих чар коробочка выглядела совершенно обыденно.

Я задумалась. За месяц, прошедший с момента исчезновения Джилл, мы часто гадали, кому вообще понадобилось брать Джилл в заложники. Почти неизменно мы возлагали вину на какого-нибудь диссидента-мороя, которого не устраивает правление Лиссы. Но здесь явно приложили руку люди, владеющие магией, что напрочь опровергало наши теории.

Насколько мы знали, помимо меня с мороями не сотрудничал никто из ведьм или колдунов.

В конце концов я решила, что именно в музее Питтсбурга мы найдем ответ, как ни трудно было в это поверить.

Из-под поднятой крышки на меня скалился Хищноробот 2000, над которым располагалась надпись: «Приходи поиграть, Сидни».

Я захлопнула шкатулку и отложила ее сторону.

После того как мы выпили кофе, я приободрилась. Миз Тервиллигер набрала скорость и гнала по пустому шоссе: лишь иногда нас тормозил летний ремонт отдельных участков дороги. Если честно, наше путешествие было бы сплошным удовольствием, если бы не атмосфера тревоги, которая витала в воздухе.

Я побаивалась, что Адриан, оставшись при дворе, устроит очередное безрассудство. И, конечно, я очень беспокоилась за Джилл. Эдди разделял мои чувства: зацепка со шкатулкой не повысила ему настроение, а только усилила нервозность. Он помалкивал, а если я обращалась к нему с вопросами, что-то бурчал себе под нос.

Поскольку поездка проходила без приключений, то уже к раннему вечеру мы подкатили к Питтсбургскому музею роботов. Написанное от руки объявление гласило, что учреждение «имеет мировую известность». Забавно, но никто из нас никогда прежде не слышал про музей роботов! Судя по пустой парковке, слава его пока еще не настигла.