– Бабушка Мэдди, а почему все так уверены, то ген именно у Шарлотты?

– Почему-почему, кончается на «у». Спроси что полегче, – вид у бабушки Мэдди был немножко сконфуженный.

– Кто-то делал ей анализ крови? Может, ген у кого-то другого? – моё дыхание постепенно успокаивалось.

– Сомнений быть не может, Шарлотта – носительница гена.

– Это анализ ДНК показал?

– Тут ты, дорогуша, не того спросила. Я в биологии полная дурочка, не знаю даже, что оно такое, это твоё ДНК. Сдаётся мне, тут дело не в биологии, а, скорее, в высшей математике. Жалко, что математика мне тоже не давалась в своё время. Когда вокруг жонглируют цифрами-формулами, я просто перестаю вникать и думаю о чём-то более милом и привычном. Могу лишь сказать тебе, что Шарлотта появилась на свет точно в рассчитанный за столетья до нас и назначенный специально для неё день.

– Значит, по дате рождения определяют, в ком ген? – я нервно покусывала губы. Шарлотта родилась седьмого октября, а я – восьмого. Нас разделял один-единственный день.

– Скорее наоборот, ген определяет дату, – сказала бабушка Мэдди. – Они всё точно рассчитали.

– А если они ошиблись?

На один день! Это же так просто. Произошла ошибка.

Идиотский ген был у меня, а не у Шарлотты! Или у нас обеих. Или… я плюхнулась прямо на пол.

Бабушка Мэдди покачала головой:

– Они не ошибаются, ангел мой. Уж если эти люди что и могут по-настоящему, так это считать.

Что вообще за «эти люди»?

– Ошибиться может каждый, – сказала я.

Бабушка Мэдди засмеялась:

– Надеюсь, ты не заподозришь в ошибке Исаака Ньютона?

– Ньютон рассчитал день рождения Шарлотты?

– Дитя моё, мне прекрасно знакомо твоё любопытство. Когда я была такой же маленькой, как ты сейчас, я тоже хотела всё знать. Но, во-первых, кто меньше знает, тот крепче спит. А во-вторых, я правда-правда очень хотела бы коробочку лимонных леденцов.

– Всё это так нелогично, – сказала я.

– Лишь на первый взгляд, – бабушка Мэдди погладила меня по руке. – Только так: я тебе ничего не говорила, понятно? Наша беседа пусть останется между нами. Если твоя родная бабушка узнает, что я всё тебе рассказала, она страшно разозлится. А в гневе она ещё страшней, чем обычно.

– Всё, бабушка Мэдди, не тревожу тебя больше. И уже бегу за леденцами!

– Ты доброе дитя.

– Последний вопрос: сколько времени проходит с момента первого прыжка до следующего?

Бабушка Мэдди вздохнула.

– Ну пожа-а-а-а-лу йста!

– Не думаю, что в этом деле установлены какие-нибудь правила, – сказала она. – Каждый носитель гена – особенный. Но никто не умеет управлять своими прыжками во времени. Это случается каждый день, совершенно спонтанно, даже несколько раз на дню. Потому этот хронограф – такая важная штука. Насколько я поняла, он поможет Шарлотте не болтаться совсем беспомощно туда-сюда по времени. Её можно будет послать в определённый год и день, где с ней ничего не случится. Так что не волнуйся за неё.

Честно говоря, в тот момент я гораздо больше волновалась за себя.

– А сколько времени проходит в настоящем, пока носитель гена в прошлом? – спросила я, затаив дыхание. – И можно ли во второй раз допрыгнуть аж до эры динозавров, когда здесь было одно сплошное болото?

Бабушка оборвала меня резким взмахом руки:

– Довольно, Гвендолин! Мне-то откуда знать!

Я встрепенулась:

– Всё равно спасибо за твои ответы, – сказала я, – ты мне очень помогла.

– Что-то мне так не кажется. Совесть не даст мне теперь покою. Ох, не должна была я потакать твоему любопытству. Мне ж самой не положено этого знать. Когда в прежние времена я пыталась расспросить брата – твоего дедушку – обо всех этих тайнах, он оставался непреклонным и отвечал лишь «не порть здоровье!» Ну так ты мне сегодня конфеток принесёшь? Только не забудь, пожалуйста: с сахаром!