– Дедушка, да кто влюблен-то? И про какие деньги ты говоришь?

Дедушка застонал и повернулся на другой бок.

– Что у вас тут? – спросил Пол, принесший воды.

– Он разговаривал во сне. Но я ничего не поняла. Полная бессмыслица.

– Кто бы сомневался.

– Я думаю… это как-то связано с бабушкой Кэтрин… с их ссорой. Должна же быть причина, по которой они так злятся друг на друга.

– По-моему, Руби, эта причина очевидна. Посмотри, в какую скотину он сам превратился, в какой хлев превратил свой дом. Естественно, твоя бабушка не хочет жить с ним под одной крышей.

– Нет, Пол. Все не так просто. Может, он все-таки скажет…

Я опустилась на колени перед дедушкиной кроватью и потрясла его за плечо:

– Дедушка!

– Будь они прокляты, эти нефтяные компании, – пробормотал он. – Осушают болота, губят живность… Ондатры из-за этого дохнут… Жрать нечего…

– Дедушка, кто влюблен? О каких деньгах ты говорил? – настаивала я на своем.

Вместо ответа дедушка разразился оглушительным храпом.

– Когда он в таком состоянии, разговаривать с ним не имеет смысла, – вмешался Пол.

Я покачала головой и поднялась с колен.

– Правду он скажет только в таком состоянии. Трезвый он будет молчать как рыба. И бабушка Кэтрин ни за что не проговорится.

Пол сжал мою руку:

– Я попытался немного прибраться, но, чтобы привести эту берлогу в порядок, нужно несколько дней.

– Еще бы! Нам пора ехать. Моторку оставим на причале возле моего дома. Завтра он доберется туда на пироге и заберет ее.

– Бедняга, – вздохнул Пол. – Представляю, как у него будет стучать в голове. Словно там десяток барабанщиков.

Мы вышли из хижины и уселись в моторку. По пути домой мы сидели, тесно прижавшись друг к другу, и почти не разговаривали. Пол обнимал меня, я опустила голову ему на плечо. Нас сопровождала причудливая какофония ночных звуков – уханье сов, плеск воды, в которой скользили змеи и аллигаторы, кваканье лягушек. Но в ушах у меня звучало пьяное бормотание деда. Не замечая ничего вокруг, я ломала голову над его словами и очнулась, лишь когда Пол коснулся губами моего лба. Он заглушил мотор, и лодка плавно заскользила к берегу.

– Руби, как здорово было сидеть с тобой вот так, – прошептал Пол. – Я был бы счастлив всю жизнь держать тебя в объятиях. Ну или хотя бы обнимать тебя всякий раз, когда мне этого хочется… То есть всегда!

– Мне тоже этого хочется, Пол, – ответила я, неотрывно глядя ему в лицо.

Губы наши встретились. Поцелуй был нежным, почти робким, но долгим. Лодка мягко ударилась о берег, но никто из нас не попытался подняться. Пол сжал меня в объятиях еще крепче. Я закрыла глаза, ощущая прикосновения его губ на щеках и опущенных веках.

– Я хотел бы засыпать по ночам, ощущая на губах вкус твоих поцелуев, – донесся до меня его прерывистый шепот.

– Я тоже, Пол.

Руки его осторожно сжали мою грудь. Я, трепеща, замерла в ожидании. Пальцы Пола медленно скользили по тонкой ткани моей блузки, нащупывая напряженный сосок. Его прикосновения доставляли мне острое наслаждение, которое пронзало все тело, подобно электрическому разряду. Но когда он начал расстегивать пуговицы бюстгальтера, по спине у меня пробежал холодок. Я страстно желала, чтобы его пальцы и губы стали еще смелее и настойчивее, чтобы они проникли к потайным местам, которых прежде никто не касался, и одновременно боялась собственного желания. Я не сомневалась в его любви и упивалась его нежностью. Но предостережения бабушки Кэтрин эхом звучали в моей памяти.

– Подожди, подожди, Пол, – сказала я неохотно. – Мы слишком торопимся…

– Прости, – пробормотал Пол и отстранился. – Я не хотел… Я только…