– “Благородие” а не “светлость”, – машинально поправил я, наблюдая, как мужчина низко кланяется, а вслед за ним с опозданием заполошно вскакивают и кланяются остальные. Дедка, оказавшегося самым тупым, его товарищ просто спихнул пинком с лавки, уронив на четвереньки. Я переглянулся с напарницей и качнул головой. – Ладно, забыли. На первый раз.

– Благодетель! – проблеял с пола дед, за что получил пинок под зад.

– Химера! – громко удивился зашедший в зал с подносом в руках именно в этот момент хозяин корчмы. Разумеется, он обратил внимание и на остальных посетителей: – Вы чего, придурки, ушастую обидеть умудрились?! Ваша светлость, если ваша спутница будет обалдуев этих бить, уж попросите её во дворе это делать. Там всё равно дождь, а здесь я замучаюсь кровь оттирать.

Мы с Таней опять переглянулись, после чего она сама повторила:

– Не собираюсь.

Химера задумчиво посмотрела на поднос, крылья её носа едва заметно шевельнулись… и через секунду еда была уже на нашем столе.

– Кушайте, кушайте! – едва ли не проворковал трактирщик, стоило нам сесть и взяться за столовые приборы. – А я сейчас мигом остальное!

И он принёс. Столько, что мы потом едва выбрались из-за стола: разносолы были простые, но дико вкусные, и их было много. И всё время, пока мы насыщались, остальные постояльцы старательно притворялись ветошью.

Комнату на втором этаже, выделенную нам под ночлег, Таня старательно обнюхала. Я бы даже сказал, демонстративно старательно, особенно постель. Чихнула, забавно наморщив носик, приподняла матрас, полюбовалась на сушёную зелёную ветку с жёлтыми цветами-шариками на досках каркаса кровати – ту самую пижму – и только после этого успокоилась.

– Насекомых нет, – с серьёзным лицом сообщила мне она.

Я только головой покачал: после того, как мне удалось пробить стену отчуждения, выстроенную бывшей лабораторной химерой вокруг себя, её пристрастие к чёрному юмору по большей части сошло на нет. Но иногда… м-да. Впрочем, клопов волкоухая искала вполне серьёзно: новая угроза же. В Лиде о домашних насекомых-паразитах я и слыхом не слыхивал, соответственно и не получившая классического для живого оружия воспитания и образования напарница тоже.

До того, как мы установили… близкий контакт на спине мёртвой лисицы-хаски, пробел в профессиональной подготовке моё живое оружие как-то не беспокоил: Таня жила по принципу “делай что скажут, будь что будет”, привитому предыдущими хозяевами. А вот после – волновать начал, да ещё как! Вплоть до посещения расположения стражниц-пограничниц Нессарии, где её допускали до тренировок на полосе препятствий для химер. Не просто так допускали, кстати, а… за бантики. За их ношение, точнее.

Если к платьям моя волкодевушка теперь относилась благосклонно, вне боевой обстановки, конечно, то эти украшения почему-то всё так же ненавидела. Но терпела, как и сюсюканье: низкорослая по сравнению с обычными разумными химерами, Таня будила в немолодых соплеменницах нерастраченные материнские инстинкты. Нетрудно догадаться, что именно таких опытных стражниц и ставили на должность офицеров, в ведомстве которых была и инфраструктура их базы. А что касается обеспечения моей безопасности и ликвидации угроз…

Разговор между Таней и Роной мне услышать не удалось, но по общей взъерошенности обеих и по до предела серьёзной мордашке эльфийки-менестреля трудно было не догадаться, о чём он был. Фирониэль, конечно, расстроилась, что ей придётся вернуться в Миракию. Но стократно моя ушастая прелесть расстроилась и распереживалась, узнав,