– Переход от Света к Тьме может произойти без мощного внешнего давления, только из-за длительного пребывания под слабым воздействием? – медленно спросил я и сам себя перебил: – Нет, тогда бы охотников предупреждали о регулярной замене либо ротации химер. Переход от Света к Тьме вызывает отказ Печати вследствие изменения основы, на которую она была нанесена, и смерть гибридного организма. Но почему происходит переход там, где он не происходит у других животных и людей? Ведь по логике, если бы заставы были расположены в зоне, где уровень внешней Тьмы выше переходного, там должны и обычные лошади меняться.

– Направление мысли правильное, но неверное. – Видимо, армейский способ выражения мыслей за время службы въедается в плоть и кровь – куда там Тьме и мутациям. – Подсказываю: в твоих химерах до трёх четвертей ливера вынуто из тварей. Контролирующая их магия держится только за счёт постоянной подпитки из нормальных частей тела, иначе бы давно была поглощена. А ещё – за счет того, что извлечённые из когда-то целой твари части частями и остаются. Разрозненными частями… пока не появится что-то, способное эти части вновь объединить. Теперь понимаешь, что будет происходить с твоими живыми игрушками в области, где Тьма немного сильнее, чем обычно у границы Шрама?

– Таня.

– …

– Таня…

– …

– Это запрещённый приём, в конце концов. – Я обнял напарницу, сев рядом с ней на постель.

– Они сами льются, – неуклюже, каким-то детским движением, кулаком стёрла слёзы со щеки волкодевушка. Разумеется, на место кое-как убранной влаги тут же попала новая. – И не останавливаются!

– Ну-ну. – Я достал платок и сам стал аккуратно вытирать ей лицо, поддерживая голову левой рукой за подбородок. Вот только это почему-то не успокоило ушастую красавицу, а наоборот – словно капающий кран открыли.

– Хлюп. Хлюп-хлюп! – Несколько секунд мы просто смотрели друг на друга, потом химера неуловимым движением высвободила голову и даже не уткнула – боднула лицом меня в грудь. Рёбра отозвались протестующей болью, а Печать – перемигиванием соответствующих линий: броню я снял. Благо сделать это в форте второй линии можно было безопасно, а комнату мне со всем возможным вежеством предложили занять сразу после того, как я закончил с местным лазаретом.

В этот раз никто не пытался разместить мою ушастую поближе к отдыхающей смене гвардии: рубежникам из каравана выделили отдельное помещение, одно на всех, правда, и постарались больше к ним… к нам не лезть. Впрочем, караванщики не расслаблялись: лейтенант Горец составил график дежурств в конюшне и на складе, куда временно сложили снятую с лошадей поклажу. Мою инициативу с помощью гарнизону форта при этом пресекать не стал, лишь махнул рукой: делай, мол, что хочешь.

Многострадальные рёбра отозвались новой вспышкой боли и, кажется, отчётливо хрустнули, а я непроизвольно выдохнул сквозь сжатые зубы: это Таня, не отрывая голову от моей груди, обняла меня. Вцепились – куда там пресловутому клещу.

– Я не смогу защитить тебя! – едва смог разобрать я слова сквозь всхлипы.

– Зато я тебя – смогу, – взъерошил я волосы на затылке своему живому оружию. – Ты же помнишь? Мы – семья. И я кое-что обещал тебе. А ты – мне. Мёртвая – не сможешь исполнить обещание. А я ведь даже тебя спасти в случае чего не смогу.

Я поморщился: вторая линия геометрически замыкала разрыв в вале Шрама, но стоило мне сосредоточиться на своих ощущениях, как появлялась иллюзия, что моё тело обёрнуто тончайшей плёнкой или плотной, но невесомой паутиной. Дикая магия давила даже тут – а что будет впереди, на заставах? Мне, магу и человеку, ничего: принять Тьму можно, оказывается, только через