Ведь это его собственность.

Почему Молли Паркер уехала в Италию, как только умер ее отец? И почему вернулась? Неуверенность и страх в ее карих глазах злили Джейкоба, потому что он растерялся. Джейкоб не хотел связываться с рассерженной мисс Паркер. У него хватало проблем с приведением в порядок разваливающегося дома и, хотя бы частично, своей развалившейся семьи. Забота о благополучии постороннего человека не входила в его планы. Ему ни к чему чувство, которое эти гордые и одновременно молящие глаза разбудили в нем. Он не испытывал ничего подобного… лет девятнадцать.

И не собирался испытывать.

Джейкоб наблюдал, как она неотрывно смотрит на сапоги у двери. Сапоги ее отца, судя по всему. Прошло семь месяцев, а Молли все еще оплакивает его. Он ощутил неприятный укол совести. Следовало бы проявить больше сочувствия.

Нет, он не желает иметь дело с Молли Паркер. Думать о ней, считаться с ней. И все-таки что-то в ее глазах тронуло его, и Джейкоб, несмотря на недовольство и даже страх, откликнулся на этот немой зов.

Он поможет Молли и одновременно успокоит собственную совесть. Он поручит ей уникальную работу.

– Работать на вас? – недоверчиво повторила Молли. И вновь разозлилась. – Мой отец работал на вас пятьдесят лет и последние пятнадцать не получал ни пенса.

Джейкоб стоял неподвижно. Молли поняла, что он удивлен, и спросила себя, вспомнил ли он о ее отце хоть один раз за девятнадцать лет. О ней Джейкоб, уж конечно, не думал.

– Я говорю не о вашем отце, – ответил он после минутного молчания. – Вам нужно где-то жить, а мне, представьте, нужно…

– Я не собираюсь быть вашей служанкой, или поварихой, или…

– Ландшафтным дизайнером? – мягко закончил за нее Джейкоб.

Молли показалось, что она уловила в его тоне насмешку.

– Ландшафтным дизайнером? – переспросила она, не веря своим ушам. – Вы не можете…

– Вы сказали, что собираетесь заняться ландшафтно-парковым дизайном. А мне нужен человек, который привел бы в порядок мой парк.

Молли моргнула, когда до нее дошел смысл его слов.

– Это… Это огромная работа, – неуверенно проговорила она.

Джейкоб пожал плечами:

– Ну так что?

– Но такая работа… – Молли замолчала. Она не хотела отказываться от потрясающей возможности, однако совесть требовала, чтобы она объяснила Джейкобу абсурдность его предложения. – Такую работу следовало бы поручить более опытному специалисту, – сказала она тихо.

– Я знаю, – сухо заметил Джейкоб, – и вы, кажется, тоже.

– Почему вы предлагаете это мне? – настаивала Молли.

Она не могла понять, почему Джейкоб, пропадавший столько лет, вдруг поручает ей огромное дело, не поинтересовавшись даже, есть ли у нее рекомендации. Глядя в его холодные глаза, трудно предположить, что им движет сострадание. Так что ему надо?

– Потому что, – нетерпеливо ответил он, – мне срочно нужен ландшафтный дизайнер. Я хочу поскорее отделаться от имения, и у меня нет времени разбираться с бесконечными резюме ищущих работу садовников.

– Отделаться? Вы хотите продать Вольф-Мэнор?

Губы Джейкоба скривились в улыбке, горькой и насмешливой одновременно. В этой улыбке не было ни тепла, ни веселья. Ничего человеческого. Но почему-то эта жестокая улыбка опечалила Молли. Какая-то неправильная улыбка. Какие чувства могут скрываться за ней?

– Слишком много места для одного человека, – сказал он тихо.

Ее лицо обдало жаром, когда она вспомнила свои слова: «Вам мало места в большом доме». Да, она была сердита. И до сих пор не понимает, чего хочет Джейкоб. Может быть, это жалость? Если так, следует немедленно отказаться, даже если это будет самая большая глупость в ее жизни.