На цыпочках я прошла в гостиную и увидела Алестера. Он в домашней одежде сидел на диване, и, кажется, пил пиво из жестяной банки. На журнальном столике стоял ноутбук, окруженный каким-то бумагами и ручками. Из освещения горели лишь пара торшеров. Я уже хотела выйти из тени, чтобы попросить у Алестера сигарету, отчетливо помня, что он тоже курит. Но в самый последний момент остановилась, когда услышала тихий разговор:

— Всё в порядке. Лерой, я умею держать дела под контролем.

Сердце пропустило удар, когда я поняла, с кем именно разговаривал Коулман.

Черт, даже сквозь расстояние я чувствовала его, будто он находился в шаге от меня. Я обратилась в слух, силясь услышать тот голос, который был способен как уничтожить, так и возродить мое полуразложившееся сердце. Но, к сожалению, я ничего не смогла расслышать, отчего ощущение нереальности ситуации лишь увеличилось. Внутри меня в агонии забился тот беспечный и безрассудный Мотылёк, которым я еще совсем недавно была. Он тянулся к Дьяволу, хотел пасть к его ногам, рассыпаться вокруг него той болезненной любовью, от которой я хотела всеми силами избавиться. Чистый мазохизм!

— Она в борделе, — снова донесся до меня голос Алестера. Надо же, он не солгал мне. — Да. Не знаю. Как я понял, этот Блэйк всё равно решил сделать по-своему. Угомонись. Ты залёг на дно, забыл что ли? Хорошо. Постараюсь быть на связи.

В гостиной повисла тишина и я поняла, что разговор закончился. Прикусив щеку, я усмирила нерадивого Мотылька и всё же вышла к Коулману. Он явно не ожидал меня увидеть.

— Привет. Как себя чувствуешь? — Алестер хлебнул пива.

— Полностью разбитой, — честно ответила я и села рядом.

— Говорил только что с Лероем.

— Я слышала, — по телу тут же прошлась неприятная дрожь.

— Он убежден, что ты вернулась в бордель. Так что на одну проблему стало меньше.

— А если он захочет проверить лично?

— Даже если и захочет, у него сейчас нет такой возможности. Честно, я всё равно не понимаю, почему он так упрямо стремится упечь тебя в это Богом забытое место? — Коулман покачал головой и сделал еще глоток пива.

— Сам же говорил, что его невозможно понять, — я невесело улыбнулась. — У тебя есть сигарета?

— Да, конечно, — Алестер полез в карман своих домашних брюк и достал пачку «Мальборо». — Подойдет?

— Вполне, а где здесь можно покурить?

— Кури здесь, хотя подожди минутку, — он встал и куда-то ушел. Через несколько секунд Коулман вернулся с пепельницей, еще двумя банками пива и нераспечатанной шоколадкой. — К сожалению, больше ничего в холодильнике нет, я только вернулся из длительной командировки.

— Шутишь? Это же и так уже целый пир!

Мы закурили, и некоторое время сидели молча. Я прислушивалась к своим ощущениям и ровным счетом ничего не испытывала. Меня будто лишили точки опоры, и я застыла в невесомости. Наверное, сейчас это лучшее, что могло со мной случиться. Проще не испытывать чувств, чем страдать от них. Затягиваясь очередной порцией никотина, я кайфовала оттого, как остро горький вкус сигареты отпечатывался у меня на языке. Запив его пивом, я откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

— Это нормально любить человека, который уничтожает тебя и осознанно уничтожает? — тихо спросила я.

— Не знаю. Трудно очертить границы этого «нормально». Да, по сути, мы все ненормальные. Травмы детства, страхи, фобии у каждого это есть.

— Наверное, — я открыла глаза и глянула в высокий потолок. — А ты когда-нибудь любил человека, в жизни которого ты не занимаешь даже самого крошечного места?

— Любил, — Алестер стряхнул пепел в пепельницу.