– Опять снег повалил! – заметила мама. – Может, вернёмся в отель и поужинаем? День у нас получился длинный! Мы ведь рано встали, чтобы успеть на рейс…

– Но как же каток… – забормотала было Оливия, но закончить ей помешал широчайший зевок. – Наверное, и завтра можно сходить…

– Обещаю, – отозвался папа. – Завтра будет просто великолепный день!

Они возвратились в гостиницу и поужинали. Тут-то и сказалась усталость Оливии: девочка была докучливее и бестолковее, чем обычно. Она танцевала, врезалась во что попало и прыгала на кровати Ханны, пока сестра пыталась читать книгу.

– Убирайся! – бормотала Ханна. – Мы вроде спать укладываемся. Ты ведь говорила, что устала!

– А я отдохнула! – распевала Оливия: уже переодевшись в пижаму, девочка всё кружилась и кружилась. – Я – на рождественской пирамиде!

– Хватит! – рявкнула Ханна. – Я иду чистить зубы. А ты ложись!

– Девочки! Вы должны быть в постелях! – крикнула мама из смежной комнаты.

Ханна сердито взглянула на сестрёнку.

– Вот видишь!

Оливия плюхнулась на кровать и показала Ханне язык. Та удалилась в ванную, с силой захлопнув за собой дверь.

В ванной Оливии почти не было слышно. Похоже, она наконец угомонилась. «Может, заснула?» – с надеждой подумала Ханна, тихонько приоткрывая дверь.

Но Оливия не спала. Девочка сидела на кровати старшей сестры, на коленях у неё лежал пакет из лавки с марионетками, и она пускала медвежонка в пляс по покрывалу. Все верёвочки перепутались.

– Ты что делаешь?! – ахнула Ханна, в ужасе уставившись на сестру. – Ты вытащила мою игрушку из пакета? А ну, отдай! Я не разрешала тебе с ней играть!

Она бросилась к марионетке, пытаясь вырвать её из рук Оливии.

– Я просто смотрю! – завопила та, не выпуская фигурку.

– Отдай! – Ханна дёрнула сильнее.

Что-то треснуло, хрустнуло… и у медведя отлетела верхняя лапка.

– Ты её сломала! – прошептала Оливия.

– Мой мишка! – воскликнула Ханна.

Девочка уронила марионетку на скомканное покрывало и смотрела на неё, не веря своим глазам. Такая волшебная, такая особенная!.. Вот и всё… Теперь медвежонок был просто сломанной, треснувшей игрушкой.

– Что стряслось?! – в дверь просунулась папина голова.

Затем отец вошёл в комнату и сурово поглядел на девочек.

– Из-за чего ссора? Вам вообще-то спать полагается!

Ханна вручила ему медвежонка. Девочка была так расстроена, что даже не смогла ничего объяснить. Папа повертел игрушку в руках и вздохнул.

– Уже сломана? Ханна, я поверить не могу! Она у тебя всего пару часов!

Девочка проглотила слёзы, а когда попыталась заговорить, оказалось, что её голос дрожит. Это так несправедливо!

– Оливия вытащила мишку из пакета! Я не разрешала ей с ним играть! Я его даже не распаковала!

– Я только хотела посмотреть, что в нём такого особенного, – пробормотала Оливия. – А ты оторвала ему лапу!

– Потому что ты не отдавала его! – горло перехватили рыдания, Ханна судорожно сглотнула.

Плечи девочки печально поникли. Мишка был безнадёжно испорчен.

– Я могу починить его, когда вернёмся домой, – сказал папа.

В комнату вошла мама, и он продемонстрировал ей обломки.

– Немного клея – и лапа будет на месте. Давай-ка всё снова упакуем. Не переживай, Ханна, мы сможем это исправить.

Отец аккуратно завернул в салфетку то, что осталось от медведя, и положил в золотистый пакет.

– Он будет уже не тот, – прошептала Ханна.

От огорчения она даже забыла поблагодарить папу. Девочка крепко сжала пакет. Слёзы по-прежнему текли из глаз и никак не желали останавливаться.

– Это из-за Оливии! Она всегда всё портит!

– Живо по кроватям, обе! – сердито распорядилась мама. – И чтобы больше ни звука!