– Может, притормозите немного? – предложила Ева. – Расскажите нам, что случилось.

– Не могу. Я не знаю.

Как этой женщине удавалось балансировать – не говоря уж о том, чтобы бежать, – на таких здоровенных каблучищах, у Евы в голове не укладывалось, но она с разбегу промчалась через двойные двери зеленого стекла в другую приемную.

Айкон, бледный, как смерть, но вполне живой, вышел из открытой двери им навстречу.

– Счастлива убедиться, что слухи о вашей смерти оказались преувеличенными, – начала Ева.

– Это не я, я не… Это мой отец. Кто-то убил моего отца.

Сопровождавшая их женщина опять шумно разрыдалась.

– Пия, я прошу вас сесть. – Айкон положил руку на ее трясущееся плечо. – Вы должны сесть и успокоиться. Вы мне нужны. Без вас мне с этим не справиться.

– Да. Да, конечно. О, доктор Уилл!

– Где он? – спросила Ева.

– Здесь. За своим столом, вот здесь. Вы можете…

Голос изменил Айкону, он покачал головой и указал дорогу жестом.

Кабинет был просторен, но при этом создавал впечатление интимности и домашнего уюта. Теплые тона, удобные кресла… Панорамой города можно было любоваться сквозь узкие окна, защищенные светло-золотистыми экранами. В нишах стояли статуи, на стенах висели семейные фотографии.

Ева увидела кушетку, обитую кожей цвета сливочного масла, поднос с кофейником и чашками на низеньком столике. Похоже было, что к ним никто не притрагивался.

Письменный стол был настоящего старинного дерева и отличался мужественными скупыми линиями. На нем стоял компактный, не бросающийся в глаза компьютер, соединенный с блоком связи.

За столом в кресле с высокой спинкой, обитом такой же кожей цвета сливочного масла, что и кушетка, сидел Уилфрид Б. Айкон.

Густая белоснежная шевелюра венчала сильное лицо с квадратной челюстью. Он был в темно-синем костюме и белой рубашке в тонкую красную полоску. Серебристая рукоятка торчала из пиджака, вокруг нее расплылось небольшое красное пятно треугольной формы, подчеркивающее нагрудный карман.

Крови было совсем немного, и Ева поняла, что удар попал точно в сердце.

– Пибоди! Я пойду возьму рабочие наборы и доложу о случившемся.

– Кто его нашел? – спросила Ева у Айкона.

– Пия. Его секретарша. – Выглядел он, подумала Ева, как человек, получивший удар в живот пневматическим молотом. – Она… она немедленно связалась со мной, и я бегом кинулся сюда.

– Она прикасалась к телу? А вы?

– Я не знаю. То есть, я хочу сказать, не знаю, прикасалась ли она к нему. Я… я – да. Я хотел… Я должен был проверить, нельзя ли что-нибудь сделать.

– Доктор Айкон, я вынуждена просить вас сесть вон там. Сочувствую вашей утрате, но сейчас мне необходима информация. Мне нужно знать, кто видел вашего отца последним, кто был с ним в этой комнате. Мне нужно знать, когда у него была назначена последняя встреча.

– Да-да. Пия проверит по его расписанию.

– Мне нет нужды проверять. – Пия справилась со слезами, но ее голос все еще звучал глухо. – Долорес Ночо-Кордовец. Ей было назначено на одиннадцать тридцать. Я… я сама ввела ее сюда.

– Сколько она здесь пробыла?

– Вот этого я точно не знаю. В полдень я ушла на обед, как всегда. Она сама настояла, чтобы ей назначили на одиннадцать тридцать, и доктор Айкон сказал мне, что я могу идти на обед как обычно: он сам ее проводит.

– Она должна была пройти через охрану.

– Да. – Пия поднялась на ноги. – Я могу узнать, когда она ушла. Сейчас проверю по записям. О, доктор Уилл, мне так жаль!

– Я знаю. Знаю.

– Вы знаете эту пациентку, доктор Айкон?

– Нет. – Он потер глаза пальцами. – Нет, я ее не знаю. У моего отца было не так уж много пациентов. Он практически ушел на покой и только консультировал и ассистировал, если попадался интересный случай. Он по-прежнему является… являлся председателем совета директоров этой клиники и членом правления нескольких других. Но последние четыре года он почти не оперировал.