И что этому выродку понадобилось от Сандровских?

-Борис, мне говорили, что стригои избегают появляться днем в людном месте, - слова Майи вернули его к действительности.

-Мы многое чего о них не знаем. Обопрись на меня.

На этот раз Майя не стала спорить. Она с радостью покинет место, где находились их враги. Поэтому она, не колеблясь, вложила ладонь в крепкую руку мужчины.

И если бы она взглянула на него, то увидела, как он на короткое мгновение закрыл глаза, и на его суровом лице появилось почти счастливое выражение….

-Он покупал велосипед для девчонки.

-Любовницыыыы? – шипящий голос прозвучал яростно.

-Скорее всего.

-Достааааньте мне её.

-Это невозможно! Он от неё не отходит!

-Сегодня жееее! – с властными нотками спорить было бесполезно.

-Но как?....

-Выманите на охоту. Застаааавьте оставить её одну. Выясните, где они живут, и выманите его.

-В его окружении находятся лучшие бойцы из службы безопасности.

Смех был злым.

-Нет ничегооооо проще! Пустите на мясо новообращенных! Разве у нас мало разменных скотоооов?

10. глава 9

Глава 9.

Майя опасалась вечера.

И опасалась оставаться с Сандровским наедине в квартире. То, что он снова попытается взять её – она не сомневалась.

После того, как она впервые столкнулась с стригоями – и то не лицом к лицу – она стала молчаливой и задумчивой. Когда ты слышишь о врагах, и ощущаешь их – это две разные вещи.

Они поднимались в лифте, когда Майя, сама не ожидая от себя, спросила:

-Твои шрамы получены в битве со стригоями?

Майя спросила и ужаснулась своей смелости. Она чуть заметно побледнела и сильнее вжалась в панель лифта. Реакция Бориса могла быть какой угодной.

И она оказалась права. Борис отреагировал, но не так, как мог, окажись на её месте, кто угодно другой.

Он никому не позволял расспрашивать про шрам на лице. Это было табу. Знали только братья. Он специально сделал тату на шраме, чтобы выглядеть ещё более устрашающе. В первые годы после освобождения из плена, когда встречающие вампиры пытались иронизировать над его внешностью, они платили за насмешки жизнью. Именно в те годы он наделал поступки, про которые до сих пор шепчутся в кулуарах.

-Баш на баш, - ответил он, скрестив руки на груди.

-Что? – не поняла девушка.

-Я рассказываю про своё уродство, ты мне рассказываешь, почему хромаешь. Идет?

-Ооо….Идет! – Майя не делала секрета из факта своего рождения.

Бориса немного удивило согласие Майи, но он не подал вида.

-Тогда рассказывай, - приказал он.

-Тут и рассказывать особо нечего, Сандровский, - Майя улыбнулась, правда, улыбка вышла грустной. – Я такой родилась. С дефектом. У меня левая нога короче правой на несколько сантиметров. В моей жизни не было приключений, смертельных баталий или поразительных тайн, приведших к тому, что я вынуждена передвигаться с тростью. Родители сочли меня уродом, - она не заметила, как после этих слов губы Бориса сжались плотнее, а глаза зло вспыхнули. – Сестра, впрочем, тоже. Я их не осуждаю. Они не могли понять, как в вампирской расе, где красота считается нормой, а регенерация начинается после кормления, могла получиться я. Этакая дефективная. Моё уродство даже не пытались исправить, впрочем, как я сейчас понимаю, это и невозможно сделать.

Майя старалась говорить беззаботно, но в её глазах, то и дело мелькали тени. Как бы она не относилась к тому, что родилась калекой и за годы жизни смирилась с неизбежным фактом, глубоко внутри неё затаилась боль. Ей не надо было рассказывать, сколько усмешек она претерпела в прошлом. Мир жесток по отношению к тем, кто отличается от большинства.