То, что Бог, как об этом говорит Священное Писание, есть «огонь поядающий», связано с глаголами зажигать и гореть. То, что Бог – это Тот, Кто призывает к познанию, к созерцанию, связано с глаголом созерцать. А что касается значения бежать, то оно нуждается в пояснении: когда в Священном Писании или писаниях святых отцов рассказывается об опыте богообщения, то с точки зрения этих авторов символ бега или погони наиболее адекватно выражает этот опыт. В частности, книга Священного Писания Ветхого Завета «Песнь песней» на внешнем уровне рассказывает о любви мужчины и женщины, иногда в очень реалистических терминах. Но по толкованию как большинства иудейских интерпретаторов, так и (в особенности) христианских святых отцов, любовь мужчины и женщины является символом, через который выражается отношение любви между душой и Богом, между Церковью и Богом, между народом Божиим и Богом. Бог символизируется возлюбленным, женихом, а невеста символизирует душу или Церковь – то, что тянется к Богу. В одной из глав «Песни песней» этот символизм раскрывается через рассказ невесты о том, как она гналась за своим женихом, а он, как будто не желая остановиться, убегал от нее.
Эту же тему мы находим в писаниях святых отцов (кстати, довольно редко, потому что святые отцы почти никогда не писали о своем личном мистическом опыте). Преподобный Симеон Новый Богослов, великий тайновидец Православной Церкви, живший в XI веке, использует именно эти образы при описании того, как он видел духовным зрением Самого Господа, а Господь, выражаясь бледным земным символическим языком, уходил, он же гнался за Ним. Поэтому глагол бежать, который, на первый взгляд, не имеет отношения к слову Бог, тоже выражает одну из сторон опыта таинственного общения между человеком и Богом.
Но в наибольшей степени нашему образу благочестия, нашему образу богопоклонения соответствует индоевропейский глагол c корнем gо-, означающий поклоняться, падать ниц. От него, в частности, происходят немецкое Gott и английское God – Бог. Это бьет в самый корень, потому что образ богопочитания, который в наибольшей степени соответствует нашему пониманию того, как приблизиться к недоступному Богу, можно выразить словами Манассии, царя иудейского: Преклоняю колени сердца (2 Пар. 36: 24). Внешне мы выражаем свое богопочитание через поклоны, и этот внешний образ соответствует тому внутреннему настрою, состоянию ума и сердца, которое лучше, чем словом преклониться, не выразишь. Различные рассуждения, касающиеся Бога, и даже то, что по-русски можно назвать богомыслием, – все это в православном благочестии стоит на втором плане по сравнению с молитвой, корнем которой является благоговейное предстояние, благоговейное преклонение в страхе Божием.
И совершенно другие стороны богопознания раскрывает нам Священное Писание Ветхого Завета. Обращаясь к этой теме, мы одновременно обращаемся к теме имени Божия. Книга Исход рассказывает нам о том, как будущий вождь еврейского народа, Моисей, под руководством которого евреи вышли из египетского плена, был призван на свое служение. Он пас овец у своего тестя и увидел в пустыне чудо – куст, который горел и не сгорал (по-славянски это называется неопалимая купина). И Господь воззвал к нему из этого куста и призвал его обратиться к своим соплеменникам. И когда Моисей вопросил Господа, как ему объяснить народу, Кто с ним говорил, то Сам Господь произнес Свое имя. В еврейском подлиннике это то, что называется тетраграмматон – четыре согласные буквы: י