А что побуждает ее раскрывать? На этот вопрос есть два ответа: первый, более внешний ответ состоит в том, что православные догматы формулировались почти всегда как реакция на возникшую ересь. Когда возникало учение о Боге, не соответствовавшее тому Откровению, которое было дано Церкви в день Пятидесятницы, то в ответ на это Церковь через подвиг своих богословов вырабатывала православное догматическое учение для того, чтобы предостеречь от лжи.

Это ответ внешний, а более внутренний ответ, не противоречащий, конечно, внешнему, но говорящий о том же с другой точки зрения, ясно сформулирован уже упоминавшимся румынским богословом отцом Думитру Станилоаэ. Согласно его взгляду, богопознание является плодом благодарения, которое может быть выражено на языке, доступном разуму. Именно это, по отцу Думитру, есть догмат. Поэтому догмат не только является реакцией на ересь, охраняющей истину, барьером, препятствующим уходу в сторону, и направлением на путь Христовой Церкви, но догмат – это и плод благодарения человеческого ума Богу. Догмат являет Славу Божию и свидетельствует о Ней, как и богослужение, центр которого – Евхаристия (что в переводе означает благодарение).

Догмат о Святой Троице имеет следующие компоненты: первая – Бог Един в Трех Лицах, или, по-другому, – мы исповедуем Единое Божественное Существо в Трех Ипостасях. Греческое слово, которое переводится на русский язык как сущность, — ουσία (усия). В том понимании, которое проявлено в православной догматике, усия относится к общему, а ипостась – к личному, неповторимому. Но изначально, как это зафиксировано в греческой литературе и философии, одно из значений слова усия – индивид, а другие значения – имущество, состояние, существование, бытие и сущность, а одним из значений слова ὑπόστασις(ипостась) также является существование, сущность. То есть усилиями упомянутых выше святых отцов-каппадокийцев эти слова приобрели тот смысл, который мы им до настоящего времени придаем в Церкви, ранее же эти термины были синонимами и иногда употреблялись в значении, противоположном современному церковному значению.

И это вклад отцов-капподакийцев, причем вклад не исключительно терминологический, а – подвиг, который можно назвать (и некоторые богословы так и называют) крещением (или переплавкой) греческой философской культуры. В результате язык греческой философии стал выражать те реальности, которых в самом бытии греческой культуры, греческой философии нет, – в частности, ту реальность, которая открыта только в Божественном Откровении. Это реальность личности, Божественной Личности, и как ее проявление – человеческой личности.

До Божественного Откровения Бога как Личности никакого понятия о Боге как о Личности и о человеке как о личности не существовало. И очень важно, что Божественное Откровение открыло, что Бог – это Личность, и, как производное, – что человек также личность. В том содержании, которое святые отцы придали слову ипостась, они выразили на языке греческой философии эту реальность личности.

Вторая компонента, о которой мы говорим применительно к Богу, – это Божественная воля. Догматически Божественная воля есть функция сущности-усии, то есть общее действие всех Лиц Святой Троицы. В Священном Предании встречается такое выражение: «совет Святой Троицы». Результат совета Святой Троицы – все то, что Бог осуществил по отношению к миру: творение мира, искупление мира, обо́жение мира – это все действия общей воли Святой Троицы.

По каким причинам та формула, что Бог Един в Трех Лицах, была вызвана к жизни, причем не в день Пятидесятницы, а через несколько столетий после этого?