Иди сюда, девочка. Нам надо поговорить. Очень серьезно поговорить.

И так – четырнадцать лет. Сто шестьдесят восемь месяцев, начиная со дня их свадьбы, когда муж оттаскал ее за волосы и укусил в плечо только за то, что в их брачную ночь она нечаянно хлопнула дверью. Один выкидыш. Одно почти прорванное легкое. Эта ужасная мерзость, которую он с ней проделал теннисной ракеткой. Старые отметины у нее на теле. В тех местах, где тело закрыто одеждой. По большей части следы от укусов. Норман любит кусаться. Поначалу она пыталась себя убедить, что он это делает как бы в порыве страсти. Теперь ей даже не верилось, что когда-то она была такой молодой и наивной. Но ведь, наверное, была.

Иди сюда. Нам надо поговорить. Очень серьезно поговорить.

И вдруг что-то как будто сместилось у нее в голове, и она поняла, что́ это был за зуд, который теперь охватил ее всю. Раздражение. Ярость. Да, именно ярость. И как только она это поняла, ее мысли приняли совсем уже странное направление.

Беги отсюда, явственно прозвучало у нее в голове. Беги. Прямо сейчас. Сию же минуту. Даже не переодевайся. Иди в том, в чем есть. Уходи.

– Но это же просто смешно, – произнесла она вслух, раскачиваясь в винни-пухском кресле. Все быстрее и быстрее. Ее взгляд зацепился за пятнышко крови на простыне. С этого ракурса оно казалось жирной точкой под восклицательным знаком. – Это просто смешно. Куда мне идти?

Куда угодно. Туда, где не будет его, подсказал тот же голос, идущий откуда-то изнутри. Только если ты хочешь уйти, то уходи прямо сейчас. Пока…

Пока – что?

Ответ простой. Пока она не заснула снова.

Ей вдруг стало страшно. Это в ней заговорило все то, что в ней было забитого, и запуганного, и погрязшего в многолетних привычках. Она с неподдельным ужасом осознала, что на полном серьезе задумывается над этой крамольной мыслью. Уйти из дома? Где она прожила четырнадцать лет? Где у нее есть все, что ей нужно? Уйти от мужа, который хоть и чересчур вспыльчив и бьет ее смертным боем, но все же приносит в дом деньги, и, надо сказать, неплохие деньги? Что за нелепая мысль. И придет же такое в голову… И даже думать об этом забудь.

И она бы, наверное, забыла. То есть наверняка бы забыла, если бы не капелька крови на простыне. Одна-единственная капля крови.

Тогда не смотри на нее, и всё, нервно твердила та Рози, которая считала себя практичной и рассудительной женщиной. Не смотри на нее, ради Бога. Иначе она доведет тебя до беды.

Вот только Рози уже не могла не смотреть. Не могла оторвать взгляд от этого темно-красного пятнышка на простыне. Она смотрела на каплю крови, раскачиваясь в кресле. Все быстрее и быстрее. Ее ноги в белых домашних туфлях скользили по полу в нарастающем ритме качаний (зуд ярости теперь сосредоточился в голове, будоражил мозги, распалял ее, подогревая решимость). И вот о чем она думала: Четырнадцать лет. Четырнадцать лет он со мной говорит серьезно. «Иди сюда. Нам надо поговорить». Выкидыш. Теннисная ракетка. Три выбитых зуба. Один из них я проглотила. Сломанное ребро. Побои. Щипки. И укусы, конечно. Укусы вообще без счета. И еще столько всего…

Прекрати! Зачем об этом думать?! Все равно это бессмысленно, потому что ты никуда не уйдешь. Даже если решишься уйти, все равно далеко не уйдешь. Он разыщет тебя и вернет домой. Можешь даже не сомневаться. Он полицейский. Розыск пропавших людей – это его работа. А свою работу он делает хорошо…