– Это не почерк настоящей леди, мисс Симонс. В пансионе даже только что поступившие девочки пишут лучше. – Поджал он губы и до боли напомнил Розе миссис Фламер.

По математике она справилась из рук вон плохо. Потому что отец учил её считать, но не настаивал на обучении, когда она не хотела. А у неё душа не лежала к точным наукам. Поэтому Роза со стыдом поняла, что сама не сможет даже ничего купить в лавке – она просто-напросто путалась во всех этих шиллингах и пенсах. Мистер Томас снова сокрушённо покачал головой. В географии познания её были более обширны, но и здесь учитель остался недоволен. В истории же она не помнила почти ничего, путаясь в датах и сражениях.

– Простите, миссис Грувс, но работа предстоит долгая и упорная, – нахмурился мистер Томас, поворачиваясь к тётушке, которая внимательно смотрела на него.

– Я вас поняла, мистер Томас. О жаловании не беспокойтесь.

– Тогда я спокоен. Послезавтра в девять утра я приду, будьте готовы, мисс Симонс. – Мистер Томас поклонился и вышел.

А Роза опустила голову. Казалось, что щеки от стыда так и горят. А в душе бушевала буря. Она многого не знала, но, пожалуй, не могла сказать, что не хотела знать. И в то же время была согласна с отцом, который несколько раз после той встречи с тётушкой повторял, словно сам себе:

– Главное – это научиться человечности, а уж познать науки можно всегда.

Увы, отца теперь нет и посоветоваться не с кем. Правда при этой мысли перед глазами вдруг возник образ человека, с которым Роза могла поговорить об этом, и она была уверенна, что он дал бы правильный совет – полковник Джексон. Но, увы, благодаря дождю, она и его теперь непонятно, когда увидит. Роза тяжело вздохнула. И словно в ответ на этот вздох тётушка произнесла, с укоризной в голосе.