И его тон, и его взгляд, несмотря на видимую игривость, были серьёзны. Герцог вовсе не шутил и действительно полагал, что своим вызывающим поведением Розалин пыталась привлечь его внимание. Ей хотелось возразить ему и посмеяться над столь абсурдным предположением, но разве не воображала она, как его взгляд вспыхнет гневом и равнодушие наконец сотрётся с его лица? Жар стыда полыхнул в груди инары и густым румянцем отразился на её щеках. Она оттолкнула от себя руку герцога и отвернулась к крохотному окошку, единственному в её комнате.

– Чего же ты ждёшь? – Андриана забавляла эта гордая девчонка. Он, как юнец, примчался в эту жалкую коморку, лишь бы стать свидетелем унижения дерзкой инары. Ему хотелось увидеть, как она, несмотря на свою ненависть и презрение, опустится перед ним на колени и будет умолять о пощаде. И он, может быть… Хотя, скажи он, что так легко простил бы инаре её проступок, это оказалось бы ложью. Он пришёл сюда, чтобы увидеть её на коленях, но совсем не собирался её прощать.

– Я жду, чтобы вы оставили меня в покое. Я сбежала от стражи, потому что мне хотелось побыть одной.

– И ты даже не предложишь излечить меня здесь, в Каринэе?

Жёгший её до этого стыд теперь сменился гневом. Розалин сжала кулаки и, шумно выдохнув, полоснула по лицу герцога очередным презрительным взглядом.

– За кого вы меня держите? Для вас я, наверно, не больше, чем деревенская дура, над которой можно поиздеваться! Скажите герцог, вы действительно больны?

Там, в саду, она смогла отказать ему лишь потому, что дар её молчал и не заставлял помочь. Поначалу ей казалось это странным, но не более. Теперь же, когда Андриан заявился к ней, ожидая извинений и мольбы, она наконец-то всё поняла. Её дар молчал не просто так: герцог вовсе не болен.

Он просто нашел себе очередную забаву. Её жизнь для него не больше, чем дешёвая игрушка, которую не жалко выбросить, когда надоест. Своими повадками, и то хищными, то равнодушными взглядами, он напоминал ей сытого зверя, лениво играющего со своей пока ещё живой добычей.

Приподнятое настроение Андриана ухнуло вниз, как подхваченная течением ветка срывается в раскрытую глотку водопада. От этой девчонки он мог ожидать, какого угодно ответа, но не того, который услышал.

– Из нас двоих издеваешься только ты. – Герцог поднялся со скрипучей узенькой кровати. – Значит, лечить меня не собираешься?

– А есть что лечить? – Розалин поднялась вслед за ним и, сделав глубокий вдох, положила свою правую ладонь на грудь герцога. В отличие от других инар исцелять она могла только правой рукой. – Видите?

– Ничего я не вижу. – На напряжённых скулах Андриана ходили желваки. Ему хотелось схватить эту инару за плечи и тряхнуть её так, чтобы она раз и навсегда усвоила, как следовало вести себя в его присутствии. Свой титул он унаследовал от отца и с детства привык к почтительному к себе отношению. Розалин оказалась первой простолюдинкой, которая не заискивала перед ним и не боялась его разгневать.

– Это потому что вы ничем не больны. – Розалин опустила руку и отступила на шаг назад. Само присутствие Андриана было ей неприятно. Его пронзительный взгляд заражал холодом, ей хотелось как можно скорее укрыться от него и закутаться во что-то тёплое.

– Не болен значит… – Герцог кивнул сам себе, и губы его вновь скривились в усмешке. – Что ж, у нас в распоряжении ещё много времени. Не думаю, что тебе понравится северный климат, инара. – Его взгляд полыхнул предвкушением, и Розалин пробил озноб. – Утром стража проводит тебя к карете. И даже не думай сбегать.