– Понял тебя, Енисей – первый…

И тут уже Числов сам заметил боевиков. Они перли со скал быстрыми перебежками и казались крупными тараканами…

– Вот они!

Капитан не понял, кто это сказал, то ли он сам, то ли Живчик, лежавший рядом и уже приготовившийся к стрельбе.

– Огонь!

Разведчики начали первыми. Витя Крестовский удачным выстрелом снял духа. В ответ пошел плотный огонь – из пулеметов и автоматов.

– «Зенит» – чемпион! – заорал Живчик и засадил очередь.

Числов откатился от него в сторону и закричал, стараясь перекрыть стрельбу:

– Кузьмин, Кныш! Держите тропку! Феофанов – налево поработай! Живчик, ебенц, не высовывайся, нарвешься.

Боевики пёрли плотно. При желании они могли обойти взвод Числова, но духи этого делать явно не собирались. Они сжимали полукольцо вокруг поляны и вели плотный огонь…

Бывший раб Виноградов жался к Числову, как собака. В горячке боя капитан даже не сразу понял, что освобожденный ползает за ним, как пришитый. Матюгнувшись, Числов крикнул «работнику»:

– Наблюдай за склоном слева, хоть какое-то с тебя молоко.

– Есть, гражданин начальник.

– Ты что, зэк?

– В девяносто первом откинулся… потом в поезде ехал… Черные сняли… теперь здеся…

– Понятно.

Капитан по короткой связи потеребил Квазимодо, потому что с его стороны тоже началась стрельба:

– Валера, ты что молчишь? Как дела?

Квазимодо отозвался сразу:

– Мы задних шуганули, они огрызнулись и куда-то потерялись… У меня одного гостя зацепило – Мыколу. Жгут наложили…

– Возьми рубеж вдоль скалы.

– Уже взял…

Числов перебежал к Гущину, прятавшему рацию в расщелине между крупными валунами.

– Дима, роту давай…

Стрельба со скал снова усилилась, с правого склона начал бить тяжелый пулемет, который сумели подтащить боевики.

– Кама… Кама… Я – Енисей!

– Слышу тебя, Енисей!

– Кама, веду бой! У меня, один трехсотый, из гостей. Карандаши целы. Но могут поломать. Цепляют грамотно. Духов от тридцати, может, больше… Еще сзади… Давят меня назад, тем же бульваром. Там – засада. Выжимают основными силами на нее. Когда тушёнка? Когда тушенка?

– Енисей, я – Кама… Держись… Тушёнка готова, ждем ящики… Ждем.

– Кама, потеребите их там, у нас жарко.

– Потеребим, Серега, держись…

Ротный ушел со связи. Дима еще зачем-то повертел ручкой настройки, и вдруг в мембранах возник чужой вкрадчивый голос с характерным акцентом:

– Ваня… Ваня, слышишь мэня? Хочешь, я тебе яйца атрэжу?

Гущин дико глянул на Числова и вдруг, сорвавшись, заорал в «матюгалку»:

– Блядь, сука, пидор, душара потный! Я тя самого саперной лопаткой кастрирую!!!

– Ваня, – укоризненно сказал голос, – зачэм ругаешься? Хочешь, я тваей МАМЫ позвану? У мыня – мабыла! Скажы ее тылефон… Сейчас убъём – с мамой не прастышься…

– Пшел ты на хуй, пидор!

Гущин, тяжело дыша, вырубил рацию и поднял глаза на Числова. Капитан прочитал в этих глазах страх.

– Товарищ капитан… Что же там с вертолетами?

Числов через силу улыбнулся – как мог ободряюще:

– С вертолетами там хорошо. Вот без вертолетов – плохо. Не ссы, Капустин, отъебут – отпустят.

– Я не ссу, – сказал Дима и опустил голову.

Стрельба со склонов на какое-то время стала чуть менее плотной. Воспользовавшись этой «паузой», Числов связался с Квазимодо:

– Валера, слышишь меня? У нашей тетушки могут быть задержки с родами… Держись…

– Блядь! – отозвался прапорщик. – Что у них не так?

– Почему «не так»? Как раз наоборот! – зло сказал Числов. – Всё в строгом соответствии с житейской мудростью: «Чем дальше в лес, тем хуже вылез».

Гущин смотрел на капитана широко открытыми глазами.

– Не ссы, Валера. Противник – слабее и глупее нас, просто он еще об этом не знает, – подмигнул ему Числов. – Прорвемся… Давай-ка смени позицию. Левее перебирайся. Але, как понял?