– Что есть «ряшки»? – спросила она.

– Ну… Морды у них такие! – сказал дед по-русски и засмеялся.

Когда он перевел, она тоже засмеялась, показав белые зубки.

– Тебя как зовут? – спросил дед.

– Лиза. А вас?

– Степан.

– Не приходи больше в часть, Лиза, – попросил дед. – Это не положено.

– Куда ж мне приходить? – спросила она робко. – Сюда?

– Можно, – сказал дед, подумав.

– Завтра? – обрадовалась она.

– Завтра не получится, – вздохнул дед. – И послезавтра тоже. В воскресенье…

Спустя полгода дед подал рапорт о женитьбе.

– Совсем охренел, Князев! – сказал командир, вызвав его к себе. – Она же немка!

– Австрийка.

– Какая, на хрен, разница? Или австрийцы не воевали?

– Она не воевала! – сказал дед. – Ее мать не воевала. Отец и вовсе замучен в фашистском концлагере. Обычная рабочая семья. Они не враги советской власти, они за социализм!

– Слушай, Степан, – сказал командир, протягивая рапорт. – Забери, а? Я тебя очень прошу! Насчет браков с немками существует строгий приказ. Сломаешь себе жизнь и мне нагадишь!

– Я к генералу пойду! – набычился дед.

– В Сибирь ты, на хрен, пойдешь! – заорал командир. – К белым медведям! Последний раз прошу – забери!

– Нет! – сказал дед.

…Вечером в общежитие к нему пришли.

– Сдайте оружие! – велел капитан с повязкой на рукаве.

Дед достал из кобуры «ТТ».

– Еще?

– Нету, – сказал дед.

– Так я и поверил! – ухмыльнулся капитан. – Чтоб фронтовик и без трофея? Где чемодан?

– Под койкой.

– Покажешь или сами посмотрим?

– Сами! – огрызнулся дед.

По кивку капитана сопровождавший его лейтенант нырнул под койку, вытащил чемодан, открыл и стал рыться в содержимом.

– Аккуратнее! – сказал дед, когда очередь дошла до стопки пластинок. – Это подарок!

– Было бы кому дарить, – вздохнул капитан, но на лейтенанта прикрикнул: – Осторожнее!

– Ничего нет! – доложил лейтенант, закончив осмотр.

– Собирайся, – сказал капитан деду.

– Мне разрешат попрощаться? – спросил он.

– Еще чего? – хмыкнул капитан. – Знаю я вас, разведчиков! Прыгнул через забор – и ищи-свищи! У тебя, Князев, выбор простой: или идешь с нами, как честный человек, или в наручниках. Но идешь в любом случае!

– Я напишу ей записку, – попросил дед.

– Нет! – отрезал капитан.

У деда оставалась последняя надежда – поезд. Из вагона можно выпрыгнуть. А там… Хотя б объяснить!

Надежда рухнула на вокзале. Комендантский наряд подвел его к вагону с решетками на окнах.

– До границы не выпускать! – велел капитан, передавая документы офицеру СМЕРШа. – Вздумает бежать – стреляйте!

Офицер хмыкнул:

– У нас не убежит. Не таких возили!

К белым медведям деда не отправили, но гарнизон для прохождения службы определили дальний. Он не угомонился. Пробовал писать в Вену – почта письма возвращала. Его пытались стыдить, увещевали – не помогло. Кончилось тем, что строптивого лейтенанта исключили из комсомола и уволили из армии. Дед оказался на улице с одним чемоданчиком: без денег и надежд. Родных нет, дома – тоже, дорога к любимой закрыта навсегда. На попутках и перекладных дед добрался до фронтового товарища – адрес у него был.

– Я ненадолго, – сказал дед смущенно. – Сильно не стесню. Найду работу, рассчитаюсь.

– Видала? – сказал товарищ жене. – Платить собирается! Выгодный квартирант! А мне тебе сколько заплатить? За то, что подобрал на нейтралке и на себе пер? И ведь допер, хрен жилистый! На нашей улице я единственный с фронта вернулся. Пусть без этого, – товарищ похлопал по деревяшке-протезу, – зато живой! Бабе моей полгорода завидует, сама она свечки в церкви ставит, а он – платить… Еще раз скажешь – выгоню! Знать тебя не захочу!