А Залман Гольдштейн и Лия действительно находились в латышском партизанском отряде, куда они попали несколько месяцев назад после изнурительных скитаний по лесам. Хотя оптимист Яша рассчитывал добраться до родных мест за четыре дня, поход в Освейский район занял две недели. Столько же ушло на поиски партизан, но и встреча с ними не означала, что путь окончен. Командир отряда Вилис Янсонс хмуро взирал на отощавших путников. Узнав, что один из них доктор, Янсонс немного смягчился. Доктора ему давно обещали, но того должны были доставить из Риги проверенные люди, которые так и не появились. Девушка и парень особых подозрений не вызывали, зато латыш внушал недоверие, в частности после того, как признался, что бежал из полицейского батальона.

– А почему бежали? – поинтересовался Янсонс. – Карателем быть надоело? Совесть замучила?

– Я случайно к ним попал, – сказал Фрицис. – У меня выхода не было. Я в подпольной организации состоял. Её разгромили, а я на хуторе сидел, ареста ждал. Пришлось заметать следы.

– Вот как? – с саркастической усмешкой отозвался Янсонс. – Заметая следы, в карательный батальон определились? Интересно получается, если, конечно, вы говорите правду. Какая подпольная организация? Кто руководитель?

Услыхав имя Валдиса, командир отряда снова нахмурился. Из Рижского подпольного центра не уцелел никто. Валдис повешен. Уйти и добраться до партизан удалось только Гунару, но он сейчас на задании. И какой же вывод? А такой, что этот мнимый подпольщик – явно специально засланный провокатор. Поэтому кое-что знает, но не знает главного: того, что помощник Валдиса жив и находится в отряде.

Гунар вернулся к вечеру усталый и продрогший. Ещё хуже были новости, которые он принёс. Гитлеровцы, мобилизовав большие силы и широко используя латышские полицейские батальоны, вот-вот начнут крупную операцию под красивым названием «Зимнее волшебство».

– Нужно быстро уходить. Перенесём базу в Себежский район. Там пока тихо.

– Без согласия Центрального штаба не сможем, – сказал Янсонс. – Кстати, тут тебя один знакомый дожидается.

– Какой ещё знакомый?

– Говорит, был у Валдиса связным…

– Это невозможно! Всех схватили и казнили. Где он?

– На всякий случай под замком. Сейчас приведут.

Гунар посмотрел на вошедшего как на пришельца с того света. Он был уверен, что Фрицис погиб.

– Это мой двоюродный брат, – обнял Фрициса Гунар. – Я за него ручаюсь. Значит, – обратился он к Фрицису, – ты не стал нас разыскивать?

– Нет, на хуторе сидел. А когда понял, что могут взять, – виновато потупился Фрицис, – пошёл в батальон. Только сразу решил: при первом удобном случае сбегу.

Гунар хотел ответить, но его опередил Янсонс.

– С ним ещё какой-то парень. Уверяет, что из отряда Нефёдова.

– Опять не легче. Отряд Нефёдова погиб. Может, сделать в штабе запрос?

– Не стоит. Паренёк – еврей. И, похоже, не врёт.

Но встречей Фрициса и Гунара сюрпризы не закончились. Спустившись в землянку, где партизаны оборудовали санчасть, Залман не смог сдержать возглас изумления, увидев перед собой Дзидру Блумберг. Это была та Дзидра, которой он был обязан жизнью, и в то же время другая. Недоступность, чопорность, строгость в сочетании с холодной красотой исчезли. Такого выражения лица, такого тусклого взгляда Гольдштейн никогда не видел у Дзидры. Несомненно, с ней что-то стряслось. Он даже не надеялся, что она заговорит, и начал первым:

– Это замечательно, что мы встретились. Ведь я вас так и не поблагодарил…

– Оставьте, доктор, – отмахнулась Дзидра. У неё изменился голос: теперь он был с хрипотцой. – Грех отказать симпатичному мужчине, – усмехнулась она.