Словом, вопрос об этих десятиминутках ставится на заседании президиума ВЦСПС. «Активист» докладывает. Публика в президиуме ВЦСПС – не глупая публика. Перед заседанием я сказал Догадову^>96 (секретарь ВЦСПС):

– Ведь этот проект нас без ножа зарежет.

– Замечательно идиотский проект. Но…

Активист докладывает – публика молчит… Только Угланов^>97, тогда народный комиссар труда, как-то удивленно повел плечами:

– Да зачем же это?.. Рабочий приходит на водную станцию, скажем, – он хочет плавать, купаться, на солнышке полежать, отдохнуть, энергии набраться… А вы ему и тут политбеседу. По-моему – не нужно это.

Так вот, год спустя это выступление припомнили даже Угланову… А все остальные – в том числе и Догадов – промолчали, помычали, и проект был принят. Сотни инструкторов за «саботаж политической работы в физкультуре» поехали в Сибирь. Работа кружков была развалена.

Активисту на эту работу плевать: он делает карьеру и на этом поприще он ухватил этакое «ведущее звено», которое спорт-то провалит, но его уж наверняка вытащит на поверхность. Что ему до спорта? Сегодня он провалит спорт и подымется на одну ступеньку партийной лесенки. Завтра он разорит какой-нибудь колхоз – подымется еще на одну… Но мне-то не наплевать. Я-то в области спорта работаю двадцать пять лет…

Правда, я кое-как выкрутился. Я двое суток подряд просидел над этой «директивой» и послал ее по всем подчиненным мне кружкам – по линии союза служащих. Здесь было все – и энтузиазм, и классовая бдительность, и программы этаких десятиминуток. А программы были такие:

Эллинские олимпиады, физкультура в рабовладельческих формированиях, средневековые турниры и военная подготовка феодального класса. Англосаксонская система спорта – игры, легкая атлетика – как система эпохи загнивающего империализма… Ну и так далее. Комар носу не подточит. От империализма в этих беседах практически ничего не осталось, но о легкой атлетике можно поговорить… Впрочем, через полгода эти десятиминутки были автоматически ликвидированы: их не перед кем было читать…

Всероссийская халтура, около которой кормится и делает карьеру очень много всяческого и просто темного, и просто безмозглого элемента, время от времени выдвигает вот этакие «новые организационные методы»… Попробуйте вы с ними бороться или их игнорировать. Группа инженера Палчинского^>98 была расстреляна, и в официальном обвинении стоял пункт о том, что Палчинский боролся против «сквозной езды». Верно, он боролся, и он был расстрелян. Пять лет спустя эта езда привела к почти полному параличу тягового состава и была объявлена «обезличкой». Около трех сотен профессоров, которые протестовали против сокращений сроков и программ вузов, поехали на Соловки. Три года спустя эти программы и сроки пришлось удлинять до прежнего размера, а инженеров возвращать для дообучения. Ввели «непрерывку», которая была уж совершенно очевидным идиотизмом и из-за которой тоже много народу поехало и на тот свет, и на Соловки. Если бы я в свое время открыто выступил против этой самой десятиминутки, – я поехал бы в концлагерь на пять лет раньше срока, уготованного мне для это цели судьбой…

Соцсоревнование и ударничество, строительный энтузиазм и выдвиженчество, социалистическое совместительство и профсоюзный контроль, «легкая кавалерия» и чистка учреждений – все это заведомо идиотские способы «социалистической организации», которые обходятся в миллиарды рублей и в миллионы жизней, которые неукоснительно рано или поздно кончаются крахом, но против которых вы ничего не можете поделать. Советская Россия живет в правовых условиях абсолютизма, который хочет казаться просвещенным, но который все же стоит на уровне восточной деспотии с ее янычарами, райей