Таким образом, традиционные демократия и рынок закончились, просто мы этого еще не признаем.

Кризис демократии и развитие глобального управляющего класса, осуществляющее внешнее управление по отношению ко всему не входящему в нее человечеству, способствует возрождению скрытых, орденских по своей природе систем управления.

Они аккумулируют знания, – но скрытое знание в силу его природы умирает, вырождаясь в ритуалы. Поэтому надвигающееся на нас и предвкушаемое частью глобального управляющего класса компьютерное Средневековье будет оставаться компьютерным недолго.

Таким образом, нас ждет болезненная и глубокая архаизация, сопровождаемая значительными жертвами, – своего рода падение в новые Темные века.

Такова вполне очевидная, тривиальная тенденция.

Мы не знаем, удастся ли человечеству избежать катастрофического движения по этому пути, но должны прилагать все силы для решения этой задачи.

Она двуедина: сохранить технологии и продолжить технологический прогресс, несмотря на сужение рынков (и, соответственно, снижение степени разделения труда), и сохранить гуманизм, остановив общую дегуманизацию.

Представляется, что Россия, даже в сегодняшнем состоянии, является единственной частью человечества, в принципе способной решить эту задачу (и всем здоровым силам человечества стоит помочь ей в этом, потому что «быть способным» – еще отнюдь не значит свою способность реализовать).

С одной стороны, в рамках советского ВПК был создан колоссальный, во многом сохраненный и даже развитый задел сверхпроизводительных «закрывающих» технологий, отличающихся от традиционных дешевизной, простотой и эффективностью. Блокируемые монополиями, после их краха в условиях глобальной депрессии они способны сохранять высокую рентабельность даже на узких рынках.

С другой стороны, наша культура принципиально гуманистична – в силу исключительного значения для нее стремления к справедливости. Стремление к справедливости способствует постоянному предпочтению эффективности с точки зрения общества перед эффективностью с точки зрения отдельной личности или фирмы, что является залогом как коллективного выживания, так и сохранения гуманизма.

Российская культура носит принципиально мессианский характер: ее носители не только не живут без сверхзадачи даже в условиях высокого комфорта (это общая особенность человека как биологического вида), но и способны самостоятельно продуцировать эту сверхзадачу, как в комфорте, так и на грани гибели.

Это позволяет России всерьез пытаться искать выход из ловушки, в которой находится современное человечество, на пути своего рода «технологического социализма», сочетающего гуманизм и развитие технологий в рамках соединяющего людей «общего дела».

Коммюнике встречи министров финансов и руководителей национальных банков «Большой двадцатки», прошедшей в преддверии саммита ее лидеров, с исчерпывающей ясностью показало тщетность надежд на способность международной бюрократии справиться с задачами глобального регулирования в условиях сползания мировой экономики к новой разрушительной депрессии.

Написанный на чудовищном канцелярском воляпюке текст показывает, что денежные власти «Большой двадцатки» поддерживают и одобряют усилия других участников глобальной экономики (в том числе и их собственных стран), «надеются», «ожидают», «выражают уверенность» и даже «ждут отчета», – но ни в коей мере не предлагают и тем более не осуществляют ничего сами.

При этом представители денежных властей избегают самостоятельных действий даже как субъекты крупных национальных экономик, способных увлечь за собой часть мировой экономики в силу как одушевляющего примера, так и прямого экономического влияния.