По данным Банка России, в 2012 году прямые иностранные инвестиции из России за рубеж составили 49 млрд долл. США. Из этих денег в офшоры и страны с пониженным налогообложением (к последним принято относить, к примеру, Люксембург, Нидерланды или Ирландию) «утекло» более 30 млрд долл., или 62 % от общего количества выведенных денег (первенствовал Кипр – 21 млрд долл.). Об обратном потоке: в 2012 году из 51 млрд долл. прямых иностранных инвестиций в Россию на офшоры и страны с пониженным налогообложением пришлось 39 млрд долл., или 77 %. Однако инвестиционными лидерами оказались не офшоры, что было бы логичным (куда вывели, оттуда и завели), а те самые «льготные» Люксембург, Нидерланды и Ирландия, откуда поступил в общей сложности 31 млрд долл., или более 61 % от всех иностранных инвестиций.

В заключение данного раздела вновь вернемся к производительности труда. Труд – безусловно, один из важных факторов производства, но, как было показано выше, отнюдь не предопределяющий совокупную динамику экономического роста, к тому же зависящий от многих побочных условий, таких как технологическое состояние промышленного (аграрного, сервисного) сектора, минимизация фактора географических расстояний, степень открытости (тарифной защиты) рынков или регулирующие усилия государства. Данный тезис, помимо научных исследований, подтверждается и логическими умозаключениями.

Предположим, фермер применил новое удобрение, в результате урожайность выросла в разы, однако параметры труда остались неизменными. Что станет причиной экономического роста – повышение производительности труда как фактора производства или производительности земли как ресурса производства? Очевидно, что второе.

Другой пример. Новое скоростное шоссе значительно снизило издержки на доставку продукции в пункт дальнейшей транспортировки или конечного назначения. И вновь тот же вопрос: что повлияет на экономический рост – повышение производительности труда или все-таки увеличение отдачи от инфраструктуры? Понятно, что инфраструктуры.

Или так: введение фискальных стимулов для увеличения финансирования НИОКР или ускоренного технологического перевооружения – это рост производительности труда или качественные изменения институциональной среды? И здесь не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы остановится на втором варианте.

Причем это никакое не «открытие Америки» – к примеру, Элханан Хелпман писал о влиянии технологического прогресса на экономический рост так: «…технологический прогресс необязательно должен увеличивать производительность труда. Он может также увеличивать производительность капитала или земли. Другими словами, технологические усовершенствования могут повышать как производительность труда, капитала или земли, так и производительность других факторов»[11].

Конечно, все можно свести к повышению производительности труда, но тогда это профанация экономики как науки. С таким же успехом увеличение спроса на эскимо в летний период можно объяснять ростом производительности труда в лесопереработке – палочки ведь из дерева.

Современная российская экономика секторально более чем на три пятых состоит из сферы услуг (точный подсчет в данном случае непринципиален). Как апологеты повышения производительности труда представляют себе этот процесс применительно к водителям грузовиков, ведь дорожные пробки никто не отменял? К парикмахерам, неужели за счет уменьшения времени на стрижку? К банковским клеркам, отвечающим за кредитные или фондовые операции?

Ах да, можно взять условный валовый доход (выручку) по виду экономической деятельности и разделить на количество работников! Но при таком подходе мы будем вынуждены учитывать и увеличение общего количества автомобилей на дорогах, и повышение среднего уровня оплаты труда в экономике, и прирост денежной массы. Не проще ли учитывать производительность труда как составной элемент СПФ и, отдавая ей должное, рассматривать пути достижения устойчивого экономического роста комплексно?