Хотел бы – проявил активность, и меня избрали бы секретарем всей школы; это вошло бы в характеристику и помогло продолжить карьеру в вузе – и постепенно стал бы комсомольским вожаком. А вступив в партию, дошел бы до серьезных управленческих должностей. Без блата и бабок! Это было реально достижимо, потому партия и называлась кузницей кадров.

Что это, как не демократия?

И вдруг – нате! – генсек сообщает, что у нас хрень собачья, а Нормальная Демократия где-то на Западе. И если мы сумеем к ней приобщиться, то будет нам счастье. А для этого нужна некая демократизация…

Поверили в это не все. Ходил анекдот:

– Знаешь, чем демократия отличается от демократизации? Тем же, чем канал от канализации.

Сей сакральный процесс иллюстрировал лично генсек: нырял в толпу, отвечал на срежиссированные спонтанные вопросы, шутки шутил. «Демократичная вы наша!» – говорил персонаж «Служебного романа»…

Это называется ПОПУЛИЗМ. Стихийные толпы наполовину состояли из чекистов, но кого это волнует? Телевизор-то транслировал народного трибуна на всю страну!

Демократизация росла, крепла и летом 1989-го разухабилась вовсю: грянула шахтерская забастовка. Горняки по всей стране стучали касками.

Да, под землей трудно и опасно. Но они получали одну из высших в стране зарплат! И чего требовали? Все тех же денег: «Вернуть размер северных и коэффициента, существовавших до 1 марта 1960 года (100 % и 1,8), и распространить их на весь прямой заработок».

«Производить оплату труда за все время пребывания в шахте (отметка «спуск» и «выезд»)».

«Валюту 25 %, полученную за реализацию на экспорт, предоставить в распоряжение СТК шахты».

«Установить продолжительность отпусков шахтерам – 60 дней».

И такой милый пункт: «Отменить вычеты алиментов из северных надбавок, если дети живут на юге».

Жадность, однако…

А вот и политические пункты: «Предоставить полную экономическую и юридическую самостоятельность шахтам», то есть ввести частную собственность. И даже: «Отменить статью в Конституции СССР о руководящей и направляющей роли партии»[113] – это уже попытка сокрушить строй. И Ельцина шахтеры поддержали в его мифической «борьбе» с Горбачевым, то есть в очередном акте развала страны.

Кто-то вдолбил им мыслишку, что буржуй-шахтовладелец будет платить больше, чем социалистическое государство. С какой стати?!

Ясное дело, на то и напоролись. Советский шахтер получал около 400 рублей в месяц[114] (при средней зарплате 160 рублей), нынешний получает 15 тысяч (средняя по стране – 26 тысяч[115]). Аварий стало больше. Мнение горняков сейчас никого не волнует; недоволен – увольняйся… Короче, забастовками шахтеры добились тяжкого ухудшения своей жизни. И не могли достичь ничего иного, круша социализм!

Не додумались бы они до этого, кто-то им подсказал. «Идеи сами по себе не заползают в головы людей. Они должны в эти головы вдалбливаться – методично, по определенным правилам, специальными людьми»[116]. И координация забастовок по всей стране стихийной не бывает, кто-то все это финансировал и направлял.

Этот акт демократии (как и большинство остальных) – обычная вражья спецоперация. А заодно организаторы изысканно плюнули в лицо Марксу: пролетарии требуют капитализма! Утрись, Карлуша…

«Демократизация» означала попросту разгром – экономики, морали, стабильности. Простых граждан ударила внезапная пустота магазинов. При Брежневе лишь провинция знала, что такое дефицит продуктов, в конце 1980-х это усвоил и Ленинград. Я свидетель.

Появились кооперативы, первый звоночек частной собственности. На их ларьках красовался квадратный логотип «крестики-нолики»: сверху буквы «ко», снизу «оп»; две «о» по диагонали. Товаров там было чуть больше, чем в истощенной госторговле, но цены зашкаливали. Я туда не ходил.