– Вы сами не хотели написать учебник по истории?

– Учебник? Нет, у меня нет достаточного количества знаний по всем направлениям. Но войти в авторский коллектив, который будет наблюдать за учебником с точки зрения государственной идеологии – почему бы и нет. В написании учебника вопрос не в том, какие факты будут указаны, а как они будут интерпретироваться. Как с призванием Рюрика – никто не знает правды. Вроде Рюрик прервал династию Кия, но была ли вообще эта династия? А копья вокруг его мифического призвания ломаются триста лет.

– Вы за цензуру?

– Цензура нужна. Но только не «до», а «после». И не политическая, а нравственно-духовная. Требуется нечто вроде цензурно-общественного совета, в который включены представители от Президента, от Госдумы, от сообщества моральных авторитетов…

– По аналогии с Высшим аудиовизуальным Советом во Франции?

– Такой совет мог бы отсматривать какие-то вещи и говорить: «Мы считаем появление „Дома-2“ противоречащим принципам жизни в нашей стране». И это предписание отправлялось бы на телеканал. Если канал его игнорирует, то, по требованию Совета, предписание отправляется в соответствующее министерство, которое решает – может ли канал, который такими вещами занимается, иметь лицензию на вещание. Три-четыре показательных порки – и у нас бы такая самоцензура включилась у продюсеров, что они сами начали думать – пускать ли эти сиськи-попки и все остальное на экраны.

Листал недавно книгу для детей – шведский общественный институт проспонсировал – книжка о какашках. Для младшего школьного возраста. Вот это что такое? Но что от них ещё ждать – у них «голубых» в церкви венчают.

У нас свои нормы, свои правила, у них – свои. Один мой приятель эмигрировал в Америку – сейчас же трагедия – идет новая скрытая волна эмиграции – и с придыханием рассказывает, как там хорошо… Но признает, что самое главное там – не заболеть и не попасть в какую-то переделку с юристами. Потому что если ты кого-то зеркалом машины задел (не сбил), то человек падает, ложится на дорогу, и заявляет: «Я умираю». И если ты не застрахован, то ты до конца жизни его будешь содержать.

Он арендует квартиру и рассказывает: «У меня договор аренды 10 страниц. Там прописано, что я не имею права к себе приводить людей ночью, что имею право только две пары обуви оставлять внизу и что я должен за каждую стирку 1,5 доллара оставлять. А у хозяев кот. Он ко мне ночью пришел, я утром ухмыляюсь, вот, мол, у меня был ночной посетитель. Тут вижу – у хозяина потёк пот, а хозяйка начала отпаивать меня чаем и спрашивать, нет ли у меня аллергии на кошек». Эту историю он рассказал знакомому юристу, который ответил: «Какая досада, что у тебя нет аллергии. Если в контракте нет кота, а мы бы у тебя зафиксировали аллергию, то считай, что эта комната уже твоя».

Вы называете это здоровым обществом? Я называю это кончеными «правовыми» извращенцами. Человеческие отношения извращены, не говоря уже о том, что у них в заявлениях на паспорт теперь пишут родитель номер один и родитель номер два. Это не политкорректность, это гибель человечества.

– Как сегодня сохранять и передавать память о войне молодежи?

– Нужно просто издавать хорошие книги, снимать фильмы, показывать эти фильмы по телевидению. Возьмем фильм «Спасти рядового Райана» и наш «Брестская крепость». В «Рядовом Райане» – там есть true story на 15 минут экранного времени, а все остальное – масштабная фантазия, спецэффекты. Действительно снято эпохально, и создается ощущение, что вся война была там. У нас же даже в хорошем фильме – «Брестской крепости», после которой люди в кинозале плачут, постеснялись сказать всю правду про героизм ее защитников.