В этой книге читатель не раз встретится со случаями, когда чистейшей воды сказки попадали в историю и оставались в ней на правах реальных событий, а происшедшее на самом деле впоследствии бывало объявлено даже не сказкой – гнусным вымыслом. Чтобы лучше понять, отчего так происходит, рассмотрим два случая: правду, объявленную вымыслом, и вымысел, неумышленно объявленный правдой…

В двадцатых годах прошлого столетия во Франции вышла весьма любопытная книжечка. Ее автор пытался доказать, что Наполеона Бонапарта… никогда не существовало! Что «так называемый Бонапарт» – на самом деле нечто вроде массовой галлюцинации, отражение старинных народных поверий. Двенадцать маршалов Наполеона (которых на самом деле было вовсе не двенадцать. – А. Б.) объявлялись «преломлением в народном сознании двенадцати знаков зодиака». И так далее, и тому подобное. Читатель, решивший, что речь идет о шутке, о розыгрыше, ошибется. Розыгрышем здесь и не пахло. Книга была написана по заказу восстановленных на французском престоле Бурбонов и издана на их денежки из секретных полицейских фондов. Бурбоны абсолютно серьезно пытались вычеркнуть из истории корсиканского узурпатора, вбить в умы версию о «массовой галлюцинации» – при том, что еще были живы тысячи людей, видевших Наполеона, говоривших с ним, от простых солдат до коронованных особ. Заодно Бурбоны приказали датировать их указы годами, приходившимися на правление Наполеона, – опять-таки со всей серьезностью.

Все-таки на дворе стоял девятнадцатый век – и потому столь лихо вымарать из истории Наполеона не удалось. Однако в более ранние времена такие штучки, бывало, и удавались – с таким успехом, что мы лишь сегодня начинаем продираться к истине…

Рассмотрим второй случай – превращение мифа в «реальную историю», даже не по злому умыслу, а по недоразумению.

Дело происходит в Польше (заранее предупреждаю, что история эта вымышлена мною от начала и до конца). Год на дворе… Ну, пусть будет 1889-й – время относительно спокойное, восстания уже отшумели, террористы постреливают, но еще не набрали размаха, в общем, жизнь не так уж плоха, в особенности если один из наших героев, блестящий шляхтич Пшекшицюльский, политикой не интересуется совершенно – вертопрах, светский фат, завсегдатай салонов, раутов и гостиных, излишней образованностью, как и подобает ясновельможному пану, «шляхтичу с кости и крови», не обременен. Зато богат и гостеприимен – опять-таки в полном соответствии с исконной великопольской традицией.

Именно в имение пана Пшекшицюльского попадает его новый знакомый, встреченный у графини Н., – серьезный молодой человек в очках, гость из далекого экзотического Сиама, еще не переименованного в Таиланд. Гость завершает в Европе свое образование, а заодно и пишет книгу – в его родном Сиаме очень мало знают о столь экзотическом континенте, как Европа… А поскольку молодой ученый (пусть будет Чандранипат, что ли, имя не вполне таиландское, но сойдет…) честолюбив и прилежен, он предпочитает балам и попойкам многочасовые бдения над старыми бумагами. Он честолюбив, он хочет войти в историю как автор первого труда о загадочной Польше, написанного рукой сиамца…

– Все это к вашим услугам, пане Чандранипат! – широким жестом указывает пан Пшекшицюльский на покрытые паутиной и пылью шкафы с книгами и бумагами, которые не открывал отроду. – Батюшка мой, знаете ли, интересовался изящной словесностью, а мне все как-то недосуг… Копайтесь, коли охота, пока не надоест!