Другим возможным решением проблемы соотношения ислама и этничности является утверждение, что имеется одна доминирующая и аутентичная этничность, с которой связан ислам, – этничность Пророка (мир ему) и его ближайших сподвижников, т.е. арабская. Из этого утверждения часто делается вывод о том, что нормы арабской культуры являются правильными и адекватными исламскому учению, а все остальные обычаи ошибочны. Частным следствием такой позиции является поддерживаемое многими мусульманами распространение норм арабской культуры на другие культуры (в том числе в области одежды), а также неявная ассоциация ислама с арабской культурой в сознании западных людей. Разумеется, нельзя отрицать связи ислама с арабской этничностью – достаточно сказать, что Коран ниспослан на арабском языке и его языковая принадлежность имеет большую важность для всех мусульман19; кроме того, в первое столетие становления ислама мусульманская традиция развивалась именно в арабском обществе, и важные для нас правовые школы формировались там же, все они несут на себе печать того исторического периода и того социума. Принимая все сказанное во внимание, мы тем не менее не можем не видеть, что с VII в. н.э. и до нашего времени арабская культура (или арабские культуры) прошла долгий путь эволюции. При этом ислам получил распространение на территориях, не занятых арабами и не контролируемых ими; в течение многих веков он существовал на этих территориях более или менее автономно или, по крайней мере, под влиянием разных культур, не только арабской. Мне представляется, что имплицитно принимаемый многими тезис, что в арабском мире ислам сохранился в «более чистом виде», совершенно не очевиден. Нет никаких оснований считать, что татарская, башкирская или чеченская практика ислама хуже и менее аутентична, чем исповедуемая арабами. Это субъективная оценка, которая зависит в первую очередь от принадлежности к конкретной традиции. Мне кажется, одна из важнейших задач российских мусульман состоит в том, чтобы с помощью исторического и религиоведческого анализа показать, что российское мусульманство представляет собой самобытную практику ислама, которая имеет специфику в культурном, философском, социальном и бытовом плане.

Наконец, третий ответ на вопрос о соотношении ислама и этничности состоит в признании того, что, с точки зрения ислама, этничность важна и что она, как минимум, должна приниматься в расчет. Это решение, наиболее открыто выраженное в ханафитском мазхабе, представляется верным. Если смотреть в исторической плоскости, то с VII в. ислам не существовал в отрыве от конкретной культуры и, попадая на новую почву, давал оригинальные ростки, формируя локальные способы поклонения, или практики ислама. Человек всегда рождается внутри конкретной традиции, и от него зависит, будет ли он усваивать эту традицию, углублять и развивать ее или под влиянием внешней пропаганды отринет ее и обратится к реформаторским течениям. В нормальных условиях такая дилемма не должна стоять, потому что человек органически врастает в родную практику ислама, он принимает веру отцов, и подверженность внешним влияниям в таком случае минимальна. Однако по ряду причин (сложное социалистическое прошлое, давление со стороны геополитических конкурентов, отсутствие просвещенной рефлексии среди мусульманской интеллигенции и пр.) такое органичное «врастание» у нас не происходит либо происходит с большими трудностями. Наша насущная задача – основательно подготовить почву для подобного врастания, минимизировав роль внешних факторов.