Для понимания внутренней «политики» в большинстве российских «национальных» республик и роли в ней различных версий этнических идеологий (этнических «вопросов») надо осознавать, что могущественными акторами социально-политических процессов выступают здесь «этнопартии». То есть совокупность индивидов с ярко выраженной и нередко гипертрофированной этнической самоидентификацией, занимающих статусные позиции в социальной структуре, связанных между собой сетевыми отношениями взаимной поддержки и способных мобилизовать на активные массовые акции членов своей этнической группы. В рамках сетевых этнопартийных отношений реализуется множество индивидуальных и групповых интересов – от личного обогащения до удовлетворения других, каких угодно амбиций. В состав этнопартии могут входить люди разных национальностей, признающие правила ее игры, но ее этническая основа всегда сохраняется. На внешнем, чисто формальном плане все послесоветское время сохранялись некоторые, преимущественно имитационные, формы и структуры общегражданской активности. Однако в республиках она всегда пульсировала вокруг этнических оснований. В настоящее время эволюция этнопартии продолжается. Эти дополитические (потестарные) образования обрели устойчивость и «институциональность», несмотря на формальное господство официальной, как бы «не имеющей национальности» бюрократии и наличие в республиках отделений федеральных политических партий. Этнопартии осуществляют свое господство поверх всех других институтов, в том числе государственных и партийно-политических, которые, как правило, им подчинены или адаптированы к их интересам. Наличие формальных демократических и правовых процедур сочетается с их неформальным контролем над этими институтами. Идейно-консолидирующей основой этнопартии и выступают различные версии «этнических вопросов».

Первым официальным государственным документом, содержащим в себе положения о фактически официальном признании геноцида адыгов, было Постановление Верховного Совета Кабардино-Балкарии от 7 февраля 1992 г. Затем последовало обращение президента Адыгеи и Государственного совета – Хасэ этой республики от 29 апреля 1996 г. в Государственную думу с предложением «дать правовую оценку акта геноцида, совершенного царизмом в отношении адыгского (черкесского) этноса». В рамках программы решения черкесского вопроса о зарубежных соотечественниках в 90-е годы XX в. в Адыгее и Кабардино-Балкарии были приняты республиканские законы, которые в нарушение действующего федерального законодательства предполагали облегченный порядок переезда зарубежных адыгов на Родину их предков и последующую легализацию в Российской Федерации, включая получение российского гражданства.

Активисты общественных организаций массово призывались на государственную службу в систему республиканских органов власти, где легко шагали вверх по карьерным ступеням. Многие этнические активисты из числа членов общественных организаций занимали ведущие позиции в вузах и научно-исследовательских институтах, где использовали свое служебное положение для эксплуатации «черкесского вопроса».

Ситуация несколько изменилась в первом десятилетии XXI в. Масштабная и принципиальная политическая кампания федеральной власти по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, переход к стратегии жесткого подавления северокавказского вооруженного подполья, обуздание наиболее откровенных сепаратистов из числа этнических активистов и другие меры федеральной власти были восприняты большинством российских адыгских организаций как предупреждение. Тональность большинства адыгских общественников стала более умеренной, а инициативы – более сдержанными.