Проанализированные нами процессы дают повод прогнозировать то, что в последующие годы вероятнее всего религиозно-иррациональное в нравственном сознании северокавказской молодежи будет только усиливаться.

Самоощущение, или иначе – общественное бессознательное малой нации в иноэтничном окружении на постсоветском пространстве весьма отлично от прецедентов в других регионах планеты. Отличия, о которых пойдет речь ниже, специфичны не только для крымских, но многие – для татар в целом. В системе «ландшафт и этнос» – народ и его окружающая природная среда – все татары (казанские, крымские, астраханские, сибирские, добруджанские и др.) характеризуются тремя признаками. Во-первых, они живут в исторически своем вмещающем ландшафте, на своей земле, остальные народы, живущие на той же земле, исторически являются пришлыми для данного вмещающего ландшафта. Во-вторых, повсеместно татары как этнос не являются хозяевами той земли, на которой живут. В-третьих, численно татары нигде не превосходят другие этносы, живущие на той же земле.

Отсюда проистекают три важных следствия.

1. Нигде культура татар (кроме Татарстана в РФ) не является доминирующей, везде она – маргинальна.

2. Своя (внутренняя) среда татар экономически, социально, политически локальна, ее потенции для интенсивного развития личности ограничены.

3. Надежды на изменения ситуации, как в целом, так и по отдельным позициям, – иллюзорны.

Иными словами, татары находятся в положении диаспоры (если исходить из социологического определения этого понятия), за одним существенным исключением, что они живут на исконно своей земле. И это отличие порождает у представителей этноса, с одной стороны, ощущение неравноправности и даже угнетенности, униженности и оскорбленности, с другой – борьба татар за свои права не выходит за цивилизационные границы, хотя от этих псевдодиаспор ожидают силовых методов борьбы и утверждения в их среде исламского фундаментализма. Однако ожидания в отношении вооруженной борьбы и терроризма не оправдываются полностью, а идеи фундаментализма не находят в среде татар сколько-нибудь массового отклика.

Причины явления можно видеть, в частности, в органичной включенности татар в жизнь социума. Этнос – обычно закрытая система, в данном случае открыт для окружающей среды, среда изначально не противопоставлена ему как непонятная, и в силу именно этого – чуждая, враждебная. С точки зрения ментальности, культуры окружающая среда не просто понятна, она – «своя», для одних «своя» – вторична, а для других – первична. В век глобализации в таком положении будет находиться, видимо, значительная часть диаспор малых этносов, переживающих неожиданные и резкие перемены своей жизни.

При том, что происхождение диаспор в наши дни разное, как и смысл самого понятия (Кондратьева, Милитарев), к крымским татарам более всего, но так же не полностью, подходит понятие «диаспоры катаклизма», хотя с уже отмеченной принципиальной разницей: изначальной укорененностью в своих странах. «Диаспоры катаклизма, – пишет Р. Брубейкер (R. Brubaker), – в отличие от уже знакомых исторических или трудовых диаспор, возникают мгновенно, в результате резкого изменения политического устройства, вопреки желанию людей. Они более компактны по сравнению с трудовыми диаспорами, имеющими тенденцию быть рассеянными в пространстве и слабо укорененными в принимающих странах».