В информации, распространенной правоохранительными органами, нет ни одного упоминания об этническом характере происшествия в с. Ремонтное. Такой подход принято называть «милицейским». Отметим, что для правоохранительных органов подобная трактовка вполне оправдана. Эти органы не призваны давать политические оценки событиям, а по формальным признакам такие конфликты действительно зачастую предстают как уголовные деяния или преступления на бытовой почве. Другое дело – реакция со стороны органов государственного управления, которые должны дать политическую оценку таким конфликтам.
Пример 2. В начале декабря 2012 г. в выступлении на заседании Этнического совета при Губернаторе Ставропольского края председатель Комитета по делам национальностей и казачества A.M. Якушев утверждал, что за предшествующие 11 месяцев в крае не было ни одного межнационального конфликта. По его словам, «все зафиксированные в крае конфликты имели в своей основе либо бытовой, либо чисто криминальный характер, или же приходилось иметь дело со спором хозяйствующих субъектов. Стычек, протестных акций с националистическими лозунгами удалось избежать» (А. Якушев: «Этническая напряженность постепенно снижается» // http://kavkaz.mk.ru/interview/2012/12/05/ 783200-aleksandr-yakushev-etnicheskaya-napryazhennost-postepenno-snizhaetsya.html). События, как до этого выступления, так и непосредственно после, свидетельствуют, что это не так.
Выводы в настоящей публикации основаны на многолетнем опыте этноконсалтинга и этноконфликтологической экспертизы в Северо-Кавказском регионе, в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах. Этот опыт позволяет утверждать, что отношение власти к этническим конфликтам различно и ситуационно. Чаще всего власти стремятся всеми доступными способами скрыть или вообще исключить этническую составляющую из уже свершившихся конфликтов. Особенно это характерно для первых лиц на той или иной территории (глав субъектов Федерации, городов, муниципальных районов). Но бывают случаи, когда власти неосознанно «раздувают» напряженность в межнациональных отношениях и тем самым стимулируют возникновение конфликтов. Обычно это – результат некомпетентных действий по регулированию этносоциальных и этнополитических процессов.
В то же время нередки случаи использования этничности для достижения внеэтнических целей. Эта ситуация хорошо описана в «инструментальной концепции этничности», которая в течение двух последних десятилетий является господствующей в этнологии и этнополитологии. Типичный пример – электоральные периоды, которые рассматриваются в конфликтологии как наиболее рискогенные для полиэтничных обществ. Обращение к этничности в такие периоды встречается часто, хотя откровенно провокативные высказывания участники электоральных процессов позволяют себе редко из-за опасности быть снятыми с «предвыборной гонки». Однако даже вполне корректное, на первый взгляд, использование этничности имеет в конечном итоге конфликтогенный характер: повышается статус этничности в общественно-политическом дискурсе, усиливается одна из самых негативных тенденций в этносфере – политизация этничности.
Случаи целенаправленного раскручивания этнических конфликтов ради достижения политических целей редки и нетипичны. Чаще встречаются примеры использования уже сложившейся напряженности в межэтнических отношениях или произошедших конфликтов для политической борьбы (например, чтобы показать неспособность руководителя управлять этнополитической ситуацией и поставить вопрос о его замене). И хотя «этнические антрепренеры», как принято называть политиков, использующих подобные приемы, как правило, сами не создают ни межэтническую напряженность, ни, тем более, этнические конфликты, они своими действиями ведут к эскалации напряженности и к тому, что конфликты приобретают более острый и затяжной характер.