Во-вторых, «силовые ведомства сейчас имеют дело с принципиально новой криминальной реальностью, требующей трансформации всей системы действий и подходов в борьбе с преступностью и терроризмом» (5).

И делается вывод: «В условиях возникновения реальной опасности для государства и общества надо открыто и честно сказать народу, что без временного ограничения части демократических свобод активизировать борьбу с преступностью в стране невозможно» (5). Не ограничение части демократических свобод, слишком мягко сказано, необходима диктатура от трех до пяти лет, режим управления, сопоставимый с ней. Перед нами как раз тот случай, когда демократия не в состоянии решить стоящие перед обществом задачи. Проблема довольно острая, так как механизм ввода в действие диктатуры в стране не прописан. Эта проблема будет «тиранить» общества десять и более лет, пока не будет принят соответствующий закон.

Криминальная приватизация, как известно, породила бурный рост преступности, в том числе организованной. «Уход» государства из экономики и других сфер общественной жизни – основное требование радикального либерализма – вызвал «либеральную эйфорию», которая сопровождалась разрушением силовых структур государственной власти, «провалом» в правовом обеспечении деятельности государственных органов. Как следствие этого, наблюдается появление банкиров-грабителей и стремительный рост численности миллионеров и миллиардеров, вскоре ставших олигархами за счет ограбления населения страны.

В эти же годы появляются многочисленные публикации идеологического обоснования и закрепления в массовом сознании ценностных установок предпринимательского характера. Популистские заявления представителей исполнительных и законодательных органов власти становятся нормой, а ложь и обман законопослушных граждан – повседневностью. Одним из основных факторов формирования «турбулентного общества» явилось сотворение идеологического мифа. Суть его состоит в том, что нео-либерализм российской трактовки (толкования), не имеющей никакого отношения к неолиберальной общественной парадигме, стал идеологией олигархического бизнеса в России. С термином «неолиберализм» произошла мистификация, намеренное, по всей вероятности, введение широкой общественности в заблуждение. Самый верный путь вписаться России в мировую неолиберальную парадигму социально-экономического развития – это наотрез отказаться от употребления идеологических клише, связанных с либеральной и неолиберальной экономикой, и приступить к решению реально существующих первоочередных задач.

В связи с распадом СССР возникли три чрезвычайно актуальных проблемы, решение которых необходимо для формирования фундаментальной основы жизнедеятельности российского общества. Это ментальность, покаяние и выбор исторической перспективы социально-экономического развития.

Ментальность. Единый менталитет «советского народа», сформированный тоталитарным режимом под «прессом» массового террора и господства коммунистической идеологии, рухнул. Многочисленные этносы, нации и народности, населяющие страну, обрели свой, только им присущий, менталитет. Сложилась очень трудная ситуация. Только что возникшая на «обломках» единого совкового менталитета общероссийская ментальность породила разнородные менталитеты для каждого сообщества людей, не имеющего адекватного взаимопонимания. В процессе общения люди, имеющие разные менталитеты, не понимают друг друга. Они годами не могут достигнуть партнерства в решении сложных вопросов. Отсутствие взаимопонимания резко снижает эффективность государственного управления. Например, интеллектуальные менталитеты сообществ ученых и политиков диаметрально противоположные, поэтому партнерство между наукой и властью достигаются с большим трудом в течение продолжительного времени. Оно до сих пор не достигнуто.