Не многим реальнее выглядит и интеграция Узбекистана. У Ташкента за 20 лет сформировалось свое представление о роли и месте страны в регионе, и стать частью российско-евразийского центра силы ни Ислам Каримов, ни его возможные наследники не захотят. Другое дело, конечно, малые страны Средней Азии – Киргизия и Таджикистан. Ни Бишкек, ни Душанбе на региональное лидерство претендовать не могут, но будут стремиться сохранять свободу рук. В то же время надо иметь в виду, что преждевременное включение в интеграционное поле этих двух государств не только потребует массированного донорства со стороны Российской Федерации, но и существенно снизит общий уровень и качество всего интеграционного проекта.

Поворот России к Азии и Тихому океану пока только заявлен. Есть опасения, что проведение саммита АТЭС во Владивостоке в сентябре 2012 г. знаменует собой завершение поворота, а не его начало. Чтобы всерьез говорить о повороте, требуется переосмыслить современное геополитическое положение России как евро-тихоокеанской державы и выработать стратегию, адекватную этому положению. Она должна ставить во главу угла две важнейшие цели: «двойную интеграцию» – Востока России в общероссийское пространство и самой России – через ее восточные регионы – в АТР. Главная угроза безопасности страны сейчас определяется тем обстоятельством, что экономически наиболее депрессивная часть России физически соприкасается с самой динамичной частью мира. Для решения этой проблемы необходимы поиск и реализации адекватной модели развития Тихоокеанской России. Oт этого решения будет зависеть, удастся ли извлечь выгоды из непосредственного соседства с экономиками Азии.

Другие – косвенные – угрозы вытекают из обострения противоречий между ведущими государствами АТР: прежде всего между Китаем и США, а также между Китаем и его соседями – Японией, Вьетнамом, Индией. Москва должна научиться в этих условиях искусству маневра, обеспечивая собственные интересы и избегая вовлечения в чужие споры и конфликты. Все это в лучшем случае впереди. На сегодняшний день Москва маневрирует на тактическом и в лучшем случае оперативном уровнях. Добившись в 2012 г. членства в престижных Восточноазиатских саммитах, Кремль счел возможным ограничить свое участие в первом же из них уровнем министра иностранных дел. Символично, что свой первый визит в качестве нового руководителя КНР Си Цзиньпин совершил в марте 2013 г. в Москву. Китайская стратегия направлена на укрепление отношений с Россией – стратегическим тылом и сырьевой базой Китая. Ответная стратегия пока что, по-видимому, отсутствует.

Европейский союз остается главным торговым партнером РФ. Двусторонний оборот составляет свыше 400 млрд. долл. – в пять раз больше, чем между Россией и Китаем. На долю ЕС приходится свыше 50% объема российской внешней торговли, в то время как на долю партнеров по Таможенному союзу – менее 7%. До последнего времени оставались надежды, что вступление в ВТО даст новый импульс торгово-экономическим связям с Евросоюзом. Однако они остались нереализованными. России требуется «переварить» последствия вступления в ВТО, а Европа в нынешней ситуации озабочена острейшим внутренним кризисом. В итоге оба партнера ограничили взаимодействие узким кругом практических, даже технических задач – визы, торговые споры и т.п. О все более критическом восприятии в странах Европы российской внутриполитической ситуации уже говорилось. С российской стороны негативное влияние на отношение к политике Европейского союза, и прежде всего Германии, оказал способ, при помощи которого в марте 2013 г. решили проблемы кипрской задолженности, в результате чего крупные российские вкладчики кипрских банков лишились денег. Этот шаг публично критиковали президент Путин и премьер Медведев; многие СМИ расценили его как антироссийский.