Современный цикл реполитизации этничности начался после трагических событий весны-осени 2004 г. (серия террористических актов, начавшаяся убийством тогдашнего президента Чеченской Республики А. Кадырова; высшей точкой этой цепи стала бесланская трагедия в сентябре). Процесс реполитизации этничности продолжался в 2005–2007 гг. и свидетельствовал, что период относительной деполитизации этничности закончился. В это же время актуализировался целый блок конфликтогенных факторов. В частности, это высокий уровень готовности населения к организованным протестным действиям; милитаризация региона, связанная с наличием у значительной части населения оружия; нарастающая диспропорция финансово-экономического развития регионов тогда еще единого ЮФО, усиливающееся социально-экономическое неравенство территориальных образований в регионе; провокационная политика руководства Грузии и др. Некоторые эксперты высказали свою обеспокоенность положением молодежи Юга России. Они отмечали, что стагнация экономики «заставляет» молодежь или уезжать за пределы региона, или примыкать к криминально-боевым структурам. Кроме этого, агрессивная и непродуманная политика федерального центра и региональных властей в отношении ваххабизма привела к тому, что это религиозное течение загоняется в подполье. Это вызывает сочувствие у части молодежи к ваххабизму, что усиливает конфликтную готовность в регионе.

В условиях реполитизации этничности конфликты с выраженным этническим компонентом случаются даже в тех регионах страны, где их не ожидали и где к ним не были готовы. Что касается Юга России, то этнополитические процессы и проблемы были в политической (представительство в органах власти, формы политического участия), социальной и духовно-культурной (образование, культура, язык, религия) сферах. Локальные межэтнические конфликты отличаются составом субъектов, в качестве которых выступают администрации муниципальных образований, представители местных силовых структур, формальные и неформальные этнические объединения. Как отмечает Г.С. Денисова, «в политическую деятельность активно включился еще один политический субъект – различные национальные общественно-политические организации и объединения, которые выступают с идеей отстаивания интересов не республик по отношению к центру, а этносов». «Разыгрывание» этнической «карты» было связано с ощущением неодинаковости реальных возможностей в области реализации социально-экономических прав (особенно права на землю) и попытками обеспечить большие возможности, скорее даже преференции, политическими методами.

Первоначально на фоне крупных региональных конфликтов, сопровождавшихся массовым насилием и даже военными действиями, такие конфликты не привлекали широкого внимания, о них почти не знали за пределами того региона, в котором они происходили. В настоящее время можно говорить о новом этапе регионального конфликтного процесса на Юге, главной чертой которого становятся блоковые конфликты. Под блоковым конфликтом понимается не межблоковый конфликт, выделяемый по субъектам-носителям (международные блоки, союзы и организации), а конфликт, выделяемый по механизму формирования и расширения. Именно этот тип конфликта приходит на смену локальным межэтническим конфликтам на Юге России.

Блоковый конфликт является разновидностью сложно-составного конфликта, модель которого разработана В.Н. Якимцом и Л.И. Никовской. В предлагаемой трактовке этого феномена акцент делается на наличие доминантой линии социального напряжения или социального раскола, на основе которой соединяются (блокируются) моноконфликты. Таковой доминантой в блоковых конфликтах на Юге России явилась возраставшая напряженность в межэтнических отношениях. Результатом процесса реполитизации этничности, характеризующегося резкой этнизацией политического пространства и ростом межэтнической напряженности, стала актуализация идеи так называемого «исторического приоритета». Уже в начале 90-х годов XX в. на Юге России «в среде национальной интеллигенции стали популярными различного рода работы, в которых обосновывалось “историческое право” того или иного этноса на свободное распоряжение природными и экономическими ресурсами на территории его проживания. Это “право” обосновывалось прежде всего “историческими” ссылками на то, что именно данный народ является самым древним, своего рода прародителем “кавказской цивилизации”, и поэтому “историческая справедливость” требует восстановления его “исконных прав”, утраченных в результате экспансии либо со стороны России, либо соседних – “менее историчных” – народов».