На уровне обсуждения вопроса о том, существует ли в России нация, в научном дискурсе существуют различные представления. Некоторые исследователи высказывают суждения о том, что макрополитическое сообщество, сформировавшееся в постимперском контексте, невозможно вообще вписать в идею российской нации, обеспечивающей национальную интеграцию [Малинова 2012: 48]. Поэтому, с их точки зрения, говорить о наличии в современной России нации не представляется возможным. Об отсутствии нации в России также говорят и те ученые, которые связывают возможности нациестроительства в ней только с формированием гражданской нации по западноевропейским либеральным лекалам [Паин 2004: 18].

Большинство исследователей считают возможным говорить о существовании нации в России, вопрос только в том, как ее называть – гражданской или политической. В частности, одни ученые полагают, что процесс формирования гражданской нации в России уже идет, и достаточно успешно [Российская нация…2011: 3–4]. Однако другие исследователи считают, что возникновение гражданской нации – это перспектива на будущее, и связывают ее с практиками формирования гражданского общества в России «снизу» [Горшков 2011: 104].

Дискурсы о нации в России, приобретающие зачастую идеологически ангажированный характер, сопровождаются также разными представлениями о том, какой должна быть национальная идентичность в российском обществе и как возможно ее формирование. В процессе реализации различных проектов нациестроительства в России стало ясным, что национальная идентичность является результатом не только ее конструирования субъектами, обладающими символическим капиталом власти, но и социокультурной предрасположенности индивидов воспринимать навязываемые представления о воображаемых сообществах в качестве основы этой идентичности. Об этом говорил и В.В. Путин, который, выступая в 2013 г. на Валдайском форуме, подчеркнул, что «идентичность, национальная идея не могут быть навязаны сверху, не могут быть построены на основе идеологической монополии». При этом В.В. Путин обратил внимание на то, что «формирование именно гражданской идентичности на основе общих ценностей, патриотического сознания, гражданской ответственности и солидарности, уважения к закону, сопричастность к судьбе Родины без потери связи со своими этническими, религиозными корнями – необходимое условие сохранения единства страны»4.

Опираясь на результаты социологических исследований, Л.А. Дробижева предложила различать государственно-гражданскую и национально-гражданскую идентичности в российском обществе. При этом она отметила, что основу государственно-гражданской идентичности составляет этатистское сознание индивидов, предполагающее лояльное отношение к государству. Основой национально-гражданской идентичности выступает гражданское сознание, которое означает отождествление индивида с гражданским сообществом как гражданской нацией. При этом она обратила внимание на то, что в Западной Европе государственно-гражданская и национально-гражданская идентичности на определенном этапе стали совпадать [Дробижева 2012: 17–18]. В России государственно-гражданская и национально-гражданская идентичности не совпадают, более того, когда говорят о гражданской идентичности в России, то чаще всего подразумевается принадлежность не к гражданскому обществу, а к государству. Л.А. Дробижева обратила также внимание на особенность современной российской идентичности, которая носит не только государственный, но и гражданский характер. Основаниями для такого рода идентичности, солидаризирующей, как считает Л.А. Дробижева, российское общество, являются: общее государство (66% респондентов в ходе общероссийского опроса), территория (54%), государственный язык (49%), историческое прошлое (49%), общие символы – флаг, герб, праздники (32–37%), ответственность за судьбу страны (32%). При этом она отмечает, что «при высоком сходстве у русских и других национальностей по значимости они совпадают в трех случаях (государство, символы, праздники) и почти совпадают еще в трех случаях (территория, язык, ответственность за судьбу страны). Последний фактор особенно важен, поскольку именно он характеризует нашу российскую идентичность не только как государственную, страновую, но и как гражданскую [Дробижева 2015: 123].