Песчанин видел, что Гаврилов сейчас не в себе и достаточно одной искры, чтобы он взорвался, а чем это чревато, ему было прекрасно известно. Необходимо что-то срочно предпринимать, пока все не зашло слишком далеко и пока Гаврилов мог хоть как-то контролировать себя.

– Лады. Твоя взяла. Но учти, что просто избить Сергея я не дам. Конечно, моя рукопашка против тебя слабовата будет, но без драки не обойдется. Только скажи мне, Семен: а чем это нам поможет? – Гаврилов продолжал сверлить Антона свирепым взглядом, но действий пока никаких не предпринимал. Песчанин решил воспользоваться ситуацией по максимуму, пока такая возможность еще существует: – Ну, полегчает тебе ненадолго. А дальше-то что? Нам сейчас, чтобы выжить, вместе держаться надо. Говоришь, субординация не работает? Добро. Только учти, что мы с Сергеем автоматически виснем на твоей шее: командуй.

Антон все рассчитал точно. Гаврилов мог рискнуть собой в самой безнадежной ситуации и практически мгновенно ориентировался в любой боевой обстановке, но панически боялся ответственности за других. Иными словами, всеми правдами и неправдами старался избегать командования людьми.

– Я – это… Ну, в общем…

– Я слушаю тебя. Какое решение ты принял? Мы выполним его.

– Брось, командир. Все. Я в норме. Только вот хочется кого-нибудь порвать.

– Начнешь прямо сейчас или обождешь немного?

– Я же сказал. Я в норме.

– Добро. Как считаешь, где мы? – решил Антон перевести разговор в конструктивное русло.

– К гадалке не ходить – во Владивостоке, – зло пнув заросшую травой землю, буркнул гигант и добавил одними губами еще пару ласковых.

– Вот и я так думаю. Я родился во Владивостоке и ни с каким другим местом его не спутаю. Ну а на подножии этой сопки, по всей видимости, впоследствии будет построен дом Сергея.

Звонарев осмотрелся по сторонам и, мысленно прикинув, кивнул Песчанину, соглашаясь с его правотой.

– Судя по очертаниям, там в бухте находятся крейсеры «Рюрик» и «Россия», – между тем продолжал Антон. – Последний построен в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году. Так как «Рюрик» все еще в гавани, а не на дне, то мы имеем период с девяносто седьмого по одна тысяча девятьсот четвертый год. Вот пока и все, что я могу сказать. Теперь самое главное. Нам необходимо определиться – какой сейчас год, параллельный это мир или прошлое нашей Земли. Насколько история этого мира отличается от нашей. Но самое первоочередное – это средства к существованию. Я думаю, золото – это самая твердая валюта всех времен и народов. Прикинем наши возможности.

Антон сам себе поражался. Конечно, хотелось рвать и метать, да только этим делу не поможешь. Возможно, сказалось и то, что он не раз и не два мысленно прорабатывал варианты своего попадания в прошлое и то, что он сделал бы, окажись все это реальностью. Опять же множество прочитанных книг на тему попадания в иные миры наших современников все-таки несколько сгладило неправдоподобность ситуации и позволило мыслить, так сказать, позитивно.

В наличии оказались золотая печатка Песчанина, крестик на тонкой цепочке и два зуба Звонарева, а также довольно массивная цепочка на шее Гаврилова, чему немало удивился Антон:

– Откуда дровишки? Вроде не новый русский…

– Так я же с Магадана, на приисках подрабатывал. Вот справил на черный день. Сам говоришь: валюта интернациональная.

– Антон, а при чем здесь мои зубы?

– Ну, если что, то тоже какой-никакой, а актив. Гризли, отставить, – взглянув на потирающего здоровенный кулак Семена, одернул того Песчанин. – Нам только морды сейчас друг другу чистить.