— Ничего особенного. В нём нет ничего особенного, — прошептала Камилла, сама себя успокаивая.

Не дьявол он, да и не сказочный принц. Она и не вспомнит завтра об этой встрече. Камилла поправила вязаную розовую шапку, которая вздумала сползать с гладких распущенных волос, и повернулась к дороге, чтобы идти к выходу из аллеи. Сделать смогла только шаг, затем ошеломлённо замирая. Вот дурацкое воображение...

Лёгкий белоснежный силуэт незнакомца, казалось, был продолжением самой зимы. И в самом деле, не мог он принадлежать этому миру. Разве простой смертный шёл бы так легко, будто не касался ботинками земли, да ещё в такой мороз? Полы распахнутого пальто, слепяще-белоснежного, подхватывал ветер. Он легко трепал послушные пряди волос незнакомца, окутывая его волшебным сиянием сверкающего инея.

Камилла поняла, что задержала дыхание, широко открытыми глазами наблюдая за чудным видением. Весь в белых одеждах, с восхитительной улыбкой на губах, он приблизился к ней, останавливаясь за пару шагов. Глаза, какие яркие … Как небо над головой. Солнце так выгодно освещало его, что казался совсем нереальным.

Она даже не поняла сразу, что было странным в этом незнакомце. Потом дошло. Уж больно знакомый белый вязаный шарф накинут на его шею. Тот самый, который вчера презентовала снеговику у городской ёлки. Узнала безошибочно, поскольку вязала сама. Вон, даже сейчас видны кривоватые петли, которые так и не вышли, сколько ни тренировалась. И ещё кое-что, повергшее в полное смятение: оживший снеговик снова улыбнулся и протянул руку. На его ладони лежал небольшой голубой конверт. Вот чёрт! Её злосчастный конверт! Явно наслаждаясь её ошеломлением, «снеговик» произнёс:

— Я согласен.

— Согласен?

О чём он говорил? На что согласен? Камилла тут же припомнила свою вчерашнюю болтовню у ёлки. Он слышал?! Слышал весь этот бред? Конечно, слышал… И этот конверт, и этот шарф! Чёрт, стыдно-то как. Но почему пришёл сюда? Что ему нужно? Из этих, что ли, «странных»? Лицо знакомое… Где ж могла раньше его видеть?

Пауза затягивалась, блёстки опадали, он окончательно околевал. Изумление в глазах девчушки явно сменялось откровенным испугом, а щёки через мгновение окрасил яркий румянец смущения. Роман понял, что ещё никогда не был так близок к провалу. Почему жизнь такая отвратная штука? Здесь дубль не переснимешь…

— Это был ты, — осторожно заговорила Камилла. — Это ведь ты?

Понимая её слова по своему, Роман, сдаваясь, вздохнул, и вздрогнул под расстёгнутым пальто.

— Да. Это я.

Выходит, была на недавней премьере? Узнала его.

— Это с тобой я столкнулась вчера на улице, — разбивая на ледяные осколки все его предположения, заявила Камилла, ткнув в него пушистой розовой варежкой.

— Ну да… — проговорил Роман непослушными замёрзшими губами.

— Я, конечно, очень неловкая, и ещё раз прошу прощения за то, что задела тебя тогда, — Камилла принялась пятиться от него, явно собираясь снова дать дёру. — Но и тебе следует быть внимательнее в следующий раз. Не стоит так залипать в телефон, когда на улице людно и скользко. И это… И это не повод, чтоб так…

Её глаза внезапно увлажнились, а дыхание сделалось прерывистым, говоря о том, что сейчас на грани того, чтоб расплакаться. Роман мысленно чертыхнулся.

— Послушай, это не то, что ты…

— Это не повод подслушивать чужой разговор!

— Признаю, вышло по-детски, — повинился Роман и сделал попытку подойти к ней.

— И чужие письма нельзя читать! — Камилла снова отступила, не позволяя ему встать ближе.

— Я… — Роман хотел сказать, что так и не открыл конверт, но его собеседница была слишком расстроенна, чтоб спокойно выслушать.