Как очаровательно, что она об этом решила вспомнить только после того, как страх коснулся её кожи.

Я вновь улыбнулся, словно меня растрогали её слова, однако нож всё так же держал в руке.

И она его на этот раз заметила.

В глазах возникло сначала изумление, затем недопонимание, и только когда наши взгляды встретились, девочка всё прекрасно поняла.

Она схватила ручку двери, но я всего одной рукой толкнул её на кровать, почти не прикладывая никаких сил. Она упала, и я навис над ней. Я сжал ей шею одной рукой, пока она пыталась вырваться, а второй медленно провёл лезвием по белой коже. И ощущение прохладного металла останавливало её резкие движения.

– Не прекращай сопротивляться, – сказал я почти разочарованно. – Борись же за свою никчёмную жизнь.

Девочка беззвучно заплакала. Из глаз струились крупные слёзы, стекали по её волосам прямо на простыни, а я с великим удовольствием наблюдал за этим.

Нет чувства более приятного, сказал себе я. Да, нет ничего приятнее, чем лицезреть никчёмность, жалкость и хрупкость чьей-то жизни. Ты можешь просто забрать её, когда тебе вздумается. Ты решаешь, когда и кто умрёт, следует лишь взять в руку острый нож.

Всё.

Ты Царь в своём мире.

– Пожалуйста… – прошептала она. – Не надо.

– Ты мне нравишься, милая, – произнёс я, поглаживая её волосы. – Правда, нравишься. И поэтому я выбрал тебя.

Она больше ничего не сказала. Просто не успела.

Я уже воткнул нож прямо в её тонкую и хрупкую шею и сразу же вытащил, чтобы взглянуть на результат. Образовалась небольшая щель, из которой в миг полилась тёплая, пока ещё свежая кровь. Она обрызгала простыни, испачкала мою рубашку и даже попала мне в лицо. А девочка подо мной, ещё живая, дёргалась в агонии, пока её рот издавал хлюпающие звуки. Глаза раскрылись, будто она только сейчас осознала, что я только что сделал с ней.

Я недовольно оглядел её жалкие попытки ухватиться за маленький шанс выжить, глотнуть воздуха, который, как ей, наверное, казалось, был способен спасти жизнь. Грудь резко поднималась и опускалась.

А мне надоело за этим наблюдать.

Тогда я схватил обеими руками её шею. Вообще, мне вполне хватило бы сил задушить это жалкое существо используя лишь одну руку, но мне просто не хотелось оставлять вторую без дела. Хотелось запачкать в крови обе, чёрт возьми.

Совсем скоро девочка перестала издавать какие-либо звуки и замерла. Её руки скользнули по моим запястьям, упали на кровать, а грудь больше не вздымалась, свидетельствуя о смерти.

Поверить не могу…

Вот так я, получается, и совершил своё первое убийство.

Неожиданное, спонтанное, но до дрожи приятное. Меня одолело какое-то спокойствие после содеянного. Мне стало хорошо. В голове засверкали искорки безмерного счастья, словно я добился того, чего давно желал.

Я откинул нож, обляпанный кровью по самую рукоятку, запачканными пальцами закатал рукава рубашки, провёл рукой по волосам, наверное, и на них оставляя полосы красного цвета.

Оглядев труп, я понял, что нужно его куда-то припрятать. Это решение пробралось в мою голову спонтанно. Как-то автоматически. Я даже не успел толком подумать.

В моём кабинете стоял огромный шкаф для документов, и одна полка, которая скрывалась за выдвижной дверцей, оставалась пустой со дня своего тут появления. Но она недостаточно широкая, чтобы туда можно было сложить целое тело, однако решение этой проблемы я нашёл сразу.

Сначала я раздел девочку, выбросив весь её наряд в камин, в котором уже развели огонь, снял с неё серёжки и цепочку, на котором были выгравированы имена: мужское и женское. Должно быть, подарок от её жениха, о котором она мне поведала всего несколько минут назад. Потом я завязал ей волосы в пучок, чтобы они не путались у меня между пальцев.