Секс облегчения не принес. Наоборот, стало только хуже. Гораздо хуже.

После услышанного им в пятницу ночью разговора, Роман решил, что больше сдерживаться не станет. Он сделает это прямо в понедельник с утра. Жестко, больно, и, возможно, даже унизительно. Но сделает лишь раз. И только лишь потому, что он всё еще первый в очереди. А потом больше не взглянет на нее. Просто выбросит из головы. Ему не нужна женщина, которая трахается с кем попало сразу после того, как он, Роман Чернышев, дал ей ясно понять, что хочет чего-то серьезного. Тем более, если женщина эта способна вызвать в нем столь сильные чувства. Это прерогатива мужчины, а не его женщин, и Роман не собирался меняться с ними местами.

Но в реальной жизни всё оказалось не так просто, как в стратегии, так прилежно им выстроенной. Как только он ее увидел, всё тело снова сжалось от напряжения. Перед ним стояла самая красивая женщина, которую он когда-либо видел. Возможно, не в целом мире, вероятно, не для всех и вся. Наверное, не вписывающаяся в эталонные отсечки, созданные кем-то для народных масс. Но, определенно, самая красивая для него. А в этом платье она была божественно прекрасна.

Как только Роман дотронулся до нее, Даша врубила радио на полную мощность. Дребезжащее дыхание, выдох-стон, раздавшийся из ее горла, стоило ему добраться до ее шеи, отключили тормоза.

Он был так зол на нее, что не пытался удержаться от причинения боли: кусал почти до́ крови, сжимал, что пальцы сводило, сгребал плоть и сдавливал до посинения. И целовал. Постоянно. Просто не мог остановиться. Потому что даже сквозь пелену неконтролируемой злости ощущал, что Даша ему отвечала, и поэтому заводился лишь сильнее. Но она так ни разу и не вскрикнула, как он ни старался. Лишь била той же картой, а один раз сжала кожу на груди так больно, что он в тот момент ей чуть губу не прокусил. А еще она оказалась настолько отзывчивой, что каждое его прикосновение, даже подчеркнуто грубое, вызывало в ней мгновенную реакцию. Он всё время ощущал рябь под руками, где бы до нее не дотрагивался. И это стало для Романа самым сильным чувственным откровением: Даша настолько хотела его, что даже боль не была в состоянии перебить ее желания. Это не могло не польстить его самолюбию.

Роман не перешел черты и не сделал секс унизительным для нее. Хотел, но не смог себя заставить. Чувствовал что-то. Большее, чем злость. И это победило. Он пожалел ее. Когда же, наверное, в благодарность за его великодушие, Даша почти сразу кончила, его накрыло так сильно, что, казалось, сейчас кровь закипит. Нет, это точно был оргазм, она не симулировала. Молниеносный оргазм. С ее губ слетело даже:

– Господи, боже мой!

Роман уже слышал от женщин что-то подобное. Его сравнивали с Богом настолько часто, что это даже перестало производить впечатление и звучало как что-то почти заученное. Но выкрик Даши не был обращением к нему лично, хоть и говорил о многом. Она прокричала это столь трепетно, и так судорожно вцепилась в его шею, что Роман почти сразу кончил сам. И это был самый мощный оргазм в его жизни. Что-то он начал привыкать к тому, что всё, связанное с Дашей, в последние дни стало обретать значение «самое». Пора было с этим завязывать.

Он сел за стол и вызвал ее по внутренней связи.

– Дарья, кофе, пожалуйста!

Роман старался, чтобы его голос прозвучал спокойно. Ему это удалось.

Через пару минут дверь открылась и появилась Даша. Она подошла и поставила чашку на стол сбоку от мыши. Еле уловимо рука секретарши дрожала, чашка на блюдце чуть дребезжала. Роман поднял на нее взгляд. Она не смотрела. Лицо ее было бледно. Повернулась, направилась к выходу. Вышла, закрыв за собой дверь.