– Я понял, отец, – засмеялся Алексей. – Именно так я и собирался поступить.

– Господи, о чем вы говорите, – ужаснулась мама. – Ладно, дорогой, мы побежали, если что, звони, через полчаса мы должны уже вселяться…

– Кто-то очень долго собирал свои восемь чемоданов, – подмигнул отец. И смерил сына испытующим взглядом. – Неприятности терпят?

– Терпят, батя, – кивнул Алексей.

– Ну, ладно. – Дмитрий Иванович вздохнул, глянул с толикой раздражения на озабоченную поездкой мать. – Надеюсь, потом расскажешь…

И вновь его отвлекали от работы! Вампир гарцевал по кругу эффектным «пассажем» – тихой рысью с выносом ног вперед и красивым их подъемом – в этот момент подъехал старенький пыльный «УАЗ» и высадил еще двоих. Алексей вздохнул – дружеским визитам не будет конца. Вовка Струве, вырядившийся в клетчатую рубаху и нервущиеся джинсы, в которых щеголял чуть не со школы, виновато улыбался. Видимо, за то, что с ним увязалась родная сестра Татьяна и ему не удалось ее сбросить с хвоста. Леха мысленно взмолился: только без бразильского сериала! Еще одна безнадежно влюбленная особа. Татьяна Струве, девятнадцать лет – плотная в кости, хотя и не толстая, завитая мелкими кудряшками, вечно какая-то бледная, с приклеенной библейской улыбкой. Красавицей Татьяна не являлась – это точно. Ни под каким углом. Но втюрилась в Алексея со всеми потрохами! Он помнил тот день пару лет назад, когда, отбарабанив армию, завалился к Вовке с «фуфырем», а ему открыла еще одна «возмужавшая» особа, едва окончившая школу. Вот в этот день и влюбилась. А когда он с корешем наклюкался до поросячьего визга и она тащила его волоком до дома, то, видимо, и решила, что этот человек у нее в кармане. Татьяна обхаживала Леху, вертелась вокруг, украдкой вздыхала. Если намечалась вечеринка, то где-нибудь поблизости обязательно материализовывалась Татьяна. Приглашала на свидания, прихорашивалась, меняла наряды. Однажды он повелся – настроение было паршивое, посидели с ней в кафе, он вымучивал какие-то слова – Татьяна по этому случаю сделала прическу, купила кофточку, заняв у брата. Он не чувствовал к этой девушке НИЧЕГО, кроме жалости и какой-то неловкости. А она упорно старалась ему понравиться. А потом у Алексея появилась Лида. Для Татьяны это было посильнее сердечной атаки. Она осунулась, почернела, стала замкнутой. Шура Коптелый торжественно объявил, что готов взять удар на себя, и на одной из вечеринок принялся ухаживать за Татьяной. Не красавец он, конечно, этот факт не утаишь, но… И почему, скажите, пожалуйста, эта девушка постоянно такая грустная? Татьяна все поняла, покрутила пальцем у виска и после этого окончательно погрузилась в меланхоличное одиночество…

– Увязалась, я не виноват, – пробурчал Вовка, перебираясь через загородку. – Слушай, – зашептал он, делая заговорщицкую физиономию, – ко мне тут менты наведывались, намеки непристойные делали. Но вроде не били, за решетку не бросали…

– Ко мне тоже, – буркнул Алексей.

– Но я им ничего не сказал, – заявил Вовка и смело посмотрел Алексею в глаза. Он боялся, но по глазам было видно: не сказал. – На том и стоим, Леха, – нигде не были, ничего не знаем?

– На том и стоим, – подтвердил Корчагин. – Возможно, прокатит. Майор Гаркун – мужик не вредный, не думаю, что за костер из дури и трех битых он нам что-нибудь выкатит.

– Ну да, – крякнул Вовка. – Егор Тимофеевич представляет, чем законность отличается от справедливости… Ладно, будем считать, что все пучком. Процветаешь? – он покосился по сторонам. – Клево тут у тебя, Леха.