– И как его зовут? – пытал я рекрута. – Вот скажите, и я прям с утра приеду к вам в офис с пачкой денег.

– Ахмедов Насралл Ибрагимович, – вздохнул собеседник. – Ему 32 года. Опыт работы есть.

– Не подходит, – перебил я сотрудника агентства. – Ибрагимовичи меня и так на улице периодически останавливают и предлагают свои услуги недорого. Да и имя у него немного не для продавца. Вы как себе представляете? Захожу я в магазин и кричу: «Уважаемый Насралл, колбасу сегодня привозили?»

– Вы расист? – после паузы, спросил рекрут.

– Нет, бизнесмен, – ответил я. – И мне для бизнеса нужен человек с подвешенным языком, прекрасно говорящий на русском и желательно женского пола.

– Так вы ещё и сексист! – ахнул собеседник.

– А ещё я хам и сквернослов, – поддакнул я. – Ещё раз, сука, ночью мне позвонишь, я тебя найду и отправлю на рынок невольников в Албанию. У меня там связи есть.

– Зачем в Албанию? И в качестве кого? – почему-то шёпотом спросил человек из агентства.

– В качестве пассивного гея-клоуна, – пообещал я и повесил трубку, а затем внёс все рекрутинговые компании в чёрный список.

На следующий день начались звонки от продавцов. Почему-то с «Авито». Конечно, до собеседования дошли не все.

Среди дошедших оказался подросток четырнадцати лет, не желающий учиться, но жаждущий работы, также была молодая особа лет двадцати, виртуозно ругающаяся матом и курящая одну сигарету за другой, и много прочих особ.

Но к первому июня я выбрал двух адекватных барышень – Светлану и Елену. С ними-то я и открыл свой «Раймаг. Магазин белорусских продуктов». Как там пел Владимир Семёнович Высоцкий? «Если я чего решил, я выпью обязательно». А если я решил открыть магазин, то я его открыл. Пусть в другом месте, но открыл.

А на Кастанаевской мой московский первенец стоит до сих пор обесточенный. Я иногда заезжаю туда: мою полы, протираю пыль. Магазин сверкает чистотой и порядком. Ждёт, когда по решению суда в нём появится электроэнергия.

А она там появится обязательно! Главное – верить в хорошее и делать всё, чтобы оно наступило.

Мой магазин на Ивана Франко заработал. Первые дни было особенно тяжело. Поставщики привозили товар, говорили, что очень красиво, и уезжали. Я с продавщицами распихивал его по морозильным камерам, холодильникам и полкам. Работа кипела.

Кофейный аппарат пахал как сумасшедший, потому что первые посетители боялись зайти внутрь, в наш мир хаоса и беспорядка, и ограничивались покупкой кофе.

Но наконец-то всё было разложено, расставлено, настроено и прибрано. Я вышел наружу, вдохнул воздух полной грудью. Ко мне подошёл невысокий щуплый мужичок и спросил:

– Это помещение 7Н?

– Оно самое, – ответил я.

– А где мне найти его владельца – Бориса Николаевича? – поинтересовался незнакомец.

– Ельцин умер, и уже давно, – пошутил я.

– Не Ельцина, – строго посмотрев на меня, продолжил мужичок. – Я ищу Фёдорова Бориса Николаевича.

– Я Фёдоров. Но не Борис, а Вадим, – доложил я.

Незнакомец достал несколько листков и начал в них копаться. Затем произнёс, внезапно посветлев лицом:

– Точно! У меня на повестке написано «Борис», а в постановлении – «Вадим». Вы-то мне и нужны.

– Мне – это кому? – спросил я.

Мужичок ловким движением извлёк из нагрудного кармана удостоверение, развернул его и показал мне. Там, на фото, я увидел его, одетого в форму, и узнал, что это Кирилл Владиславович Шутов, который является инспектором налоговой службы номер восемь.

Я не менее ловко достал свой смартфон и сфотографировал документ, а потом, широко улыбнувшись, спросил: