– И что вы там копали?

– Мы погреб нашли. Бабушка, похоже, много лет в него не спускалась. Пришлось повозиться, чтобы расчистить к нему доступ.

– А местные как его проглядели?

– Один они разграбили. Только битое стекло, да гнилые овощи оставили. Мы другой обнаружили. Совершенно случайно. Я, представляешь?! В стороне от дома. Там все так травой заросло, что местным, видимо, и в голову не пришло туда заглянуть.

– А ты как догадалась?

– Повезло.

– И насколько повезло? Что там было?

– А вот это я расскажу при встрече. Надеюсь, скоро.

– Серьезно? Что-то ценное?

– Витя чуть не плясал от радости. Всю дорогу из деревни описывал мне наше светлое будущее. Теперь пиво хлещет и хвастается маме по телефону.

– Даже так? Уже сгораю от любопытства. Да и не только от любопытства. Опять сегодня буду спать один. Поматросили и бросили. Давай уже, возвращайся!

Белая рубашка светлым комочком лежала на столе. Там же, но уже аккуратно сложенные (в надежде на то, что утром не придется наглаживать стрелки) разместились брюки. Ставшие за день ненавистными носки – на полу.

Окно распахнуто. Тюль слегка покачивался. Комнату освещал тусклый свет ламп (из трех на люстре горели лишь две). У потолка кружила большая черная муха. Ее жужжание Максим слышал, несмотря на уличный шум.

Наблюдая за мухой, Максим сидел на диване. Из одежды – только трусы. Крестик на золотой цепочке, поникшие плечи, босые ноги. На коже все еще блестели капельки влаги, оставленные струями душа.

Самый обычный вечер после работы.

С Алисой Максим разговаривал совсем недавно. Ни о чем. «Что делаешь, скучаю, скоро увидимся». Разговор в этот раз длился не долго, Максим больше слушал. Не бомбит музыка, тихий монотонный голосок. Еще пару минут, и Максим бы задремал. Но девушка, похоже, сегодня устала. Поток ее слов закончился быстро. Стандартные «пока, созвонимся».

Так и не решившись прогнать муху, Максим перевел взгляд на стену. Карандашные наброски. Много. Десятки. Разного формата. Кое-где наполовину скрывают друг друга.

И одно лицо встречается чаще других. Аккуратная челка, прямые волосы чуть ниже плеч. До мельчайшей подробности знакомые губы и уши. Глаза (голубые – Максим помнил их цвет). Смотрит где весело, где с лукавством, где с укором.

Что-то в ней изменилось – в девушке с рисунков. Даже во внешности. Проявилось множество деталей, ранее не замечаемых. К примеру, родинка на шее (как это он успел о ней забыть?). Или вот эти морщинки у глаз.

Воспоминания о девушке за последние дни переместились в более глубокие слои памяти, стали менее четкими.

Максим подумал о том, что портреты Люды нужно убрать. Сейчас, когда он все чаще бывает в квартире не один, их присутствие неуместно, и, возможно, злит Алису. Снять вообще все. В топку это художество! Почему он раньше не догадался это сделать?

Максим вздохнул… и вновь перенес внимание на муху.

Громко и неожиданно заголосил домофон.

Третий час ночи.

Мысль о том, что пришла Алиса, Максим сразу отбросил.

– Ключи забыли?

Его окна выходили во двор. Горит свет. Возможно, Максим сейчас единственный, кто не спит в этом доме.

Максим громко зевнул, неохотно поднялся с дивана. Под аккомпанемент хруста в суставах поплелся в прихожую.

– Кто там? – сказал он.

– Максим, это я. Откройте!

В женском голосе, которым заговорила трубка домофона, Максим уловил смутно знакомые интонации.

– А я – это кто?

– Анжела! Анжела Журова. Впустите меня, пожалуйста!

Максим торопливо натянул брюки, приоткрыл дверь. Подошел к перилам, посмотрел вниз, туда, где раздавался перестук каблуков. Звук шагов был все ближе и ближе. Максим увидел черноволосую девушку, торопливо поднимавшуюся по ступенькам.